Не ходите, девки, замуж… или… ЛОШАДЬ БОЛЬШАЯ

После безобразной по своей жестокости сцены и до конца всей беременности Михей не осмеливался больше поднять руку на супругу. В больницу Васька так и не легла, боли в животе постепенно сошли на нет – похоже, ребёночек всеми силами цеплялся за жизнь и за свою неразумную мамку. Уже тогда они с дочуркой любимой оказались крепко-накрепко связаны до конца своих дней. Мать оставалась в неведении о личной жизни Василисы, не замечая разительных перемен в поведении старшей дочери. А у той, честно сказать, и мысли не возникало, не дай Бог, пожаловаться или просто поделиться своими переживаниями и проблемами вроде как с самым близким человеком. Однокурсники отнеслись к «интересному» положению подружки крайне предупредительно – подкармливали фруктами, сладостями, кто-то притащил большой пакет грецких орехов, уже чищенных: «Вот, тебе надо! Точно знаю!» Предупредительность парней доходила до смешного, они старались при каждом удобном случае усадить беременную подружку на стул, точно она тяжело больная! При этом заворожённо поглядывали на чуть выпирающий под белым халатом животик. Супруг практически каждый вечер возвращался выпивший, а приближение очередной ночи Василиса ожидала с внутренним напряжением, предчувствуя новые пытки… Да, драться Михей прекратил, но супружеские обязанности отменять не намеревался ни под каким предлогом и действовал, издевался очень уж мерзко и изощрённо. Видимо, по причине регулярного употребления спиртного чресла парня, когда тот оказывался нетрезв, стали терять упругость. Михей страшно психовал и злился от бесплодных попыток, всё негодование и гнев выливая на жену, до боли сжимая ей крепкими пальцами щёки и шипя гадости в лицо:

– Радуешься, сука? Ну сделай же что-нибудь! Не лежи просто так!

Васька ненавидела его. Всеми фибрами своей души. И всех мужиков, вместе взятых, за компанию, презирала за их низменные желания! Опостылевший же секс вызывал у девушки стойкое отвращение…

Наступила долгожданная весна. У Василисы в конце этого учебного года ожидались серьёзные экзамены и зачёты. Она шла на красный диплом, ничуть не напрягаясь, учёба давалась по-прежнему легко, вызывая неподдельный интерес. В итоге, сдав всё на отлично, со спокойной совестью отправилась на каникулы. Лето в тот год выдалось жаркое, ноги у девушки отекли, напоминая колонны. «Блин… прямо как слон африканский» – морщилась, пытаясь застегнуть хлястик от босоножки на распухшей лодыжке, но в ответ на настойчивые уговоры-угрозы врача срочно лечь в больницу по-прежнему отнекивалась. Когда доктор взялась за Василису совсем плотно, пугая различными страшилками осложнений, она перестала вовсе ходить на приём, тем более что в декретном отпуске не нуждалась и больничный лист был без надобности – оплачивать всё одно некому.

А деньги бы им не помешали… Не бедствовали, конечно, но и не шиковали особо. Две стипендии, одна из них, Васькина, как у отличницы повышенная. Свёкор со свекровью ежемесячно высылали небольшую сумму, считая своим долгом поддержать сына. Питались же из общего котла, мать деньги с молодых на продукты не брала. Куры и яйца в доме всегда присутствовали, ведь та на птицефабрике работала и, сами понимаете… не тот случай, когда сапожник без сапог. Про овощи и разговора нет, всё своё, с огородов, а излишки женщина продавала, вот и ещё копеечка в дом. В то время Василиса считала такое положение вещей чем-то естественным, а понимание того, сколько для них сделала мать, пришло много позже вместе с чувством глубокой благодарности.

Михей в отличие от жены усердия в учёбе не проявлял, более того – вышел приказ об отчислении нерадивого курсанта из училища за хроническую неуспеваемость и прогулы. Тут на защиту парня выступила тяжёлая артиллерия в виде тёщи и Таисии, которые держались единым фронтом, выставив перед собой, словно щит, Ваську, и умоляюще призывали командование к проявлению сочувствия, указывая при этом на особое положение законной супруги их курсанта.

– Да раздолбай он у вас! – брызгал слюной раскрасневшийся командир. – Где ваши глаза были, когда девчонку за него, последнего разгильдяя, замуж отдавали?!

– Что вы! Он хороший! – в один голос упорно твердили женщины, наседая на руководство.

Уговорили мужика. Встал тот на защиту неуча, выступив в роли поручителя, и Михея оставили с единственным железобетонным условием – до первого же замечания!

– Иначе, твою мать, вылетишь у меня просто на раз! Понял?! – орал на парня командир, поставив того перед собой по стойке смирно.

Незаметно пролетели три изнуряющих своей духотой летних месяца – всё в тех же домашних делах, заботах и огородах. Новое положение Василисы никого не смутило, и та продолжала наравне со всеми копать, полоть, носить воду с речки… Мать иногда, взглянув на дочку, тащившую два огромных ведра с водой, принималась ворчать: «Ну зачем ты такие тяжести таскаешь? Нельзя по полведра набирать?!» А упрямица будто всем пыталась доказать, что сильная и польза от неё огромная.