Не ходите, девки, замуж… или… ЛОШАДЬ БОЛЬШАЯ

Шурик – это фельдшер их, а Валентинович – новенький врач, недели две как устроился к ним на станцию. Работа в бригаде девушку не страшила, ничего нового и того, что им, фельдшерам, не приходилось бы выполнять в одиночку. А вот Юрка, водитель её бессменный, узнав, что любимицу забирают, открыто ворчал, выражая своё недовольство:

– Подумаешь, глушитель! Отвалится, что ли, за сутки? Я бы завтра после смены остался и починил.

А вот по поводу доктора можно и поподробнее, тем паче, что в какой-то момент мужчина оказался слишком близко, причём недопустимо и без веского на то основания, краем прикоснувшись к личной жизни Василисы. Величали того Александром Валентиновичем. Получается тоже Шурик… Ну для них-то он никакой и не Саня, и не Шурик… Серьёзный такой дядечка… даже не дядька, а достаточно интересный молодой мужчина лет тридцати пяти, так вернее будет, кардиолог по специальности…

Ну и вот… Отработали они, начиная с того самого дежурства, совместно смены три. Юрка, конечно же, взвыл! «Это вообще наглость! – жаловался он всем и каждому. – Сказали, что на одни сутки забирают, а вот уже трое как без неё катаюсь!» Отношения у Василисы с новеньким сложились достаточно холодные. Точнее – безэмоциональные. По принципу: начальник – подчинённый, и ничего личного. «Сухарь…» – даже решила в какой-то момент для себя Василиса. Тот на самом деле оказался на редкость немногословным и уж тем более ни единым намёком не выказывал своего особого расположения или интереса к молоденькой девушке-коллеге. Но Васька нет-нет да замечала вроде как невзначай брошенные на неё внимательные взгляды доктора. «Хм… – хмыкала она иронично. – Ну и чего смотрит?» Посторонние мужчины её по-прежнему не волновали, тем более женатые. Даже не потому, что Михея опасалась или же по старой сложившейся привычке. Просто… «Все мужики – козлы!» – говаривала мать, сама же Василиса не придерживалась мнения родительницы, но и в душу свою растерзанную допускать кого-либо не желала. Потому, сдав полномочия вышедшему с затяжного больничного Шурику, к нескрываемой радости Юрия, пересела в свой старенький «уазик».

Далее же… Смены с Александром Валентиновичем совпадали, и в течение суток Ваське приходилось, вольно или невольно, пересекаться с доктором на станции. Через какое-то время девушка, к своему крайнему удивлению, обнаружила в кармане курточки записку: «Я тебя люблю». Почерк узнала сразу, гадать долго не пришлось, запомнила хорошо ещё с совместных дежурств. Он, Валентиныч! «Сговорились они все, что ли, сообщать о своих чувствах записками?! – некстати вспомнила Кирилла и, в недоумении пожав плечами, разорвала послание на мелкие кусочки, выбросив в урну. – Не хватало мне ещё интрижки заводить на работе! Женатый мужик, а всё туда же…» – почему-то ей стало вдруг неприятно, более того, обидно за жену коллеги. Женская солидарность? О том, что мужчина женат, знала вся станция, тот и альбомы приносил, хвастаясь замечательными ребятишками. Не верила Василиса в любовь с первого взгляда… впрочем, со второго тоже… Потому записку полученную проигнорировала, и все дела, не показывала виду, что ознакомилась с её содержанием. Доктор же становился всё настойчивее, уже не скрывая от коллег явного интереса к девушке, да так, что тётки начинали недобро коситься на Ваську. «С этим надо что-то делать… Прекращать весь этот балаган…» – сердилась она, не решаясь первой начать разговор на столь деликатную тему, тем более что каких-то активных попыток сближения мужчина не предпринимал. Всё его внимание проявлялось достаточно мило и ненавязчиво – на каждое дежурство коллега привозил профессиональную фотокамеру и вроде как невзначай снимал Василису в разных ракурсах, а позже доставал из сумки толстенную пачку фотографий и молчком, не глядя в глаза, протягивал девушке. Чувствовала она себя в тот момент более чем неловко. Ладно бы один, два раза произошло подобное, ан нет – регулярно и настойчиво сиё действие повторялось из смены в смену! Всё это начинало жутко напрягать. Да и опыта у неё маловато оказалось, не знала, каким образом следует поступать в тягостной ситуации, чтобы при этом зря не обидеть мужчину. «Может быть, я зря накручиваю? – сомневалась девушка. – А ему лишь доставляет удовольствие сам процесс съёмок?» Придётся с ним всё же серьёзно поговорить… Постараюсь как-то помягче это сделать…» – наконец-то решилась после, наверное, пачки пятой по счёту с её изображением. Не успела… Гроза разразилась внезапно, словно гром прогремел посреди ясного неба!