(Не)Холостяк (СИ)

Внутри всё сжимается от созерцания её стройной фигурки. Отвлекают только звуки прыгающего Ильи, возвращающегося из кухни.

Он всовывает мне в руку одно печенье, а второе с удовольствием откусывает сам.

Алиса тяжело вздыхает.

— Вит, он опять печенье таскает,— кричит мужу.

— А ты попробуй ему запрети,— слышен ответ.

— Что смотришь?— оборачивается ко мне.— Ешь.

— Мне нельзя углеводы,— пытаюсь отказаться.

— От одной печенюшки с тобой инфаркта не случится. Запомни, если ребёнок сам делится с тобой вкусным — это не из вежливости, потому что мама и папа так приучили. Это доверие, а его надо оправдывать. Взял в рот и проглотил,— почти прорычала на меня.

Я съел.

— Вкуфно? Ещё будеф?— протягивает Илья ещё одно.

— Нет. Кушай сам,— взъерошиваю ему волосы.

— Пойдём, я тебе свои масинки покажу,— тянет за руку.

— Давай, хотел найти общий язык — как раз подходящий случай,— усмехается Алиса.

Войдя в детскую комнату, я сразу понял, почему Алиса просила ничего не покупать в подарок. Комната завалена игрушками.

— И кто здесь убирается?— пытаюсь не раздавить расставленные на полу машинки.

— Я сам,— гордо.

— Заметно...

Расчищаю себе немного места на ковре и усаживаясь прямо на пол.

— Хвастайся, какая у тебя самая любимая?— осматриваюсь.

В моём детстве у меня столько игрушек не было.

В семье было трое детей. И нужно было всех одеть, накормить и выучить. На игрушки лишних денег нет.

Когда мне исполнилось четырнадцать лет, умер отец. И пришлось идти подрабатывать, чтобы помочь матери. Таскал ящики в ближайшем супермаркете по вечерам. А старшая сестра Поля устроилась в кафе официанткой.

Сейчас они все обеспечены. Мама живёт с Полиной и двумя внуками в Париже, младший братишка Сёма играет как раз в том самом Динамо.

— Вот,— подносит мне потертый грузовик.

Сразу видно, что любимый.

— Мне его бабуска подалила,— крутит колёса.

Мать Грозного, скорее всего, она вроде где-то в Германии живёт.

— Садись,— хлопаю рукой рядом с собой.

Он, не раздумывая, плюхается на зад, чем пугает меня.

— Ты себе ничего не отбил?

Он смеётся.

Фух! Всё нормально.

Мы гоняем по полу машинки. Илья что-то постоянно рассказывает, а я пытаюсь сложить всё правильно, так как он не выговаривает некоторые буквы. Но постепенно втягиваюсь и всё улавливаю верно.

Общительный маленький человечек, совершенно раскованный и не побаивается посторонних.

А ты трусил, что не найдёшь общего языка.

— Илюша, пойдём кушать,— позвала его Алиса.

Он с радостными криками убежал на кухню, не дожидаясь нас.

— Ну как?— улыбается.

— Кажется, у меня, получается,— сгребаю игрушки в коробку.

— Оставь. Он их всё равно опять вывалит. Перед сном уберёт. Голодный? Идём обедать,— зовёт кивком головы.

— А мне можно так же? С криками?— протягиваю ей руку, чтобы она помогла мне встать.

— Будет выглядеть подозрительно,— протягивает свою, но потом задерживает её в воздухе.

В глазах скользит смятение. Боится прикоснуться ко мне без перчаток.

Я перечитал ту статью. Ей больно каждый раз.

Встаю сам.

— Неужели во мне столько плохого, что ты опасаешься это увидеть?— смотрю на неё сверху.

— Я боюсь увидеть в тебе хорошее...

Глава 52

Месяц. Прошёл целый месяц как я живу новой жизнью. И каждый день, словно на вулкане и хрен знает, когда и где рванёт.

Дома всё натянуто, но мы с Витом стараемся не доводить всё до скандалов, решаем всё разговорами по душам. Мы всегда так делали, поэтому и сохранили здоровые взаимоотношения. Но он ревнует, хоть поводов уже нет.

Гас полностью поглощён сейчас сыном, до меня ему и дела нет. Но на работе мы как обычно ссоримся, чем доводим всю съёмочную группу до исступления. Пару раз даже Женя на нас наорал.

В восторге только Лада, которая считает, что искры, летящие от нас, сделают нам рейтинги.

Вы поняли, да? После пилота меня никто не выгнал. Наоборот, ещё накинули зарплату, чтобы я сама не ушла.

* * *

— Не уезжай,— умоляю мужа, заворачиваясь в простыню после бурного секса.

Висну на шее сзади, пока он надевает носки. У него через три часа самолёт.

— Алиса, не начинай! Каждую мою поездку одно и то же. Я знаю, что ты боишься летать, но я нет,— поворачивает голову и целует в щёчку.

— Пожалуйста... Дался тебе этот симпозиум! Не первый и не последний,— хныкаю у него на плече.

У меня каждый его отъезд сердце обрывается. А сегодня с тройной силой. Он меня в постель-то завалил, чтобы успокоить. Но что-то не помогает. Внутренности сжались в комок от нехороших предчувствий.

— Виталя,— тяну имя по буквам.

— Меня не будет всего три дня. Ты и не заметишь,— обнимает и целует.

— Замечу...

— Я тебя люблю,— смотрит на меня с искрами в глазах.

— И я тебя люблю...

Мой голос сдавлен от наступающих слёз.

— Ну, перестань,— ласково целует, стирая слёзы.

— Не уезжай...

Прижимаюсь к нему и не хочу отпускать. Я словно прощаюсь с ним навсегда.

— Всё будет хорошо. Мне пора.

— Я с тобой. Провожу.

— Нет. Ты знаешь — я не люблю прощаться...

— Доктор Грозный...

— Алиса!

Он уехал, а весь остаток дня я сидела на иголках в ожидании его звонка из Мюнхена.

— Чё такая дёрганая?— заметил моё состояние Ник.

— Грозный на медицинский симпозиум улетел в Германию,— гипнотизирую экран телефона.