(не)хорошая девочка

— Баринов, я ведь легко могу озвучить, что стало причиной для моего побега, — без особой приязни замечаю я. — Что тебе надо и на кой хрен ты приехал, вот куда более актуальные темы для разговора. Но и на них я разговаривать не хочу. Лучше полюбуюсь, как ты укатываешься отсюда к черту на рога. Можешь искать правильную девственницу, я тебе мешать не стану.

— Правильную? — переспрашивает Баринов, и я прикусываю кончик своего языка. Блин, не собиралась же вообще ничего говорить на эту тему.

— Подходящую тебе? — раздраженно огрызаюсь я. — В общем, любую другую девственницу иди, бери, раз уж я тебя не устраиваю.

И снова хреновые формулировки. Можно подумать, если бы я его сейчас устраивала — я бы вернулась. Не-а. Ни за какие коврижки. Даже если придется три года питаться одним ролтоном, позволяя себе доширак только по праздникам.

— Соня, у меня было непростое утро сегодня, — Баринов пытается говорить мирно. — И давай ты все-таки сядешь в машину, и мы поедем домой. Поговорим по дороге.

— Ты меня за конченую дуру держишь, да? — Как же я от него устала. Вот по этой вот наглой роже типа “ничего не было”. — Ты явился сюда, хотя я тебя не просила. Ты угрожал разбить машину моей подруги. Ты обещал, что пустишь меня по кругу со своими друзьями. И ты делаешь невинную морду и говоришь мне “поедем домой”? Баринов, ты вконец охренел? Знаешь, я ведь и полицию могу сейчас вызвать. Ты меня преследуешь, ты мне угрожаешь. Ты, конечно, может и отмажешься, но будет как минимум скандал и пострадает репутация отеля твоей матери. Да и некоторое время тебе будет тупо не до меня.

— Хорошая идея, кстати, — замечает Маринка и начинает шариться в кармане куртки, явно в поисках телефона.

— Я твой муж, — безмятежно напоминает мне Баринов. — Полиции будет достаточно этого. Мужья не преследуют своих жен.

— Да ладно? — я поднимаю брови. — Может, мужья жен и не убивают, и их за это не сажают? Я ж не любящая жена, заявлений забирать не буду и полицейским морду бить за то, что они тебя укатывают в обезьянник, тоже.

Честно говоря, отчасти Сережа был прав. У него были деньги и свидетельство о браке, полиция у нас работала не всегда корректно, но у меня как минимум была фамилия и отчество моего папы, а еще я могла покачать права и настоять на том, что вообще-то в уголовном кодексе никаких скидок мужьям по многим статьям не положено. И да, я настаиваю на задержании. А Маринка если что подтвердит, что он угрожал побить её машину. Ну, косвенное свидетельство, но сойдет и такое, раз уж других нет. Иногда хорошо чуть-чуть шарить в юридических вопросах. Еще бы я меньше тормозила, было бы вообще хорошо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Баринов смотрит на меня… Волком не волком, но очень даже недовольно. Ах, какая жалость, что мне плевать.

— Значит, не настроена сейчас мириться? — медленно интересуется он. — А если я тебе пообещаю, что тебе ничего не угрожает? Я уже говорил тебе, перебрал вчера, переборщил с угрозами.

— Дело зашло дальше угроз, — напоминаю я. — Ты пошел собирать дружков.

— А ты сбежала, — Баринов охреневает настолько, что это звучит как обвинение.

— А-а-а, нужно было дождаться вас, обслужить, а потом понять и простить? — ядовито уточняю я. Устала. Как же я от него устала. Аж тошнит. Причем вот сейчас уже нешутя.

— Пойдем в дом, Марин, вызовем полицию оттуда, — произношу я устало, но нарочито громко, чтобы и Баринов про это услышал. — Если машину побьет…

— Да хрен с ней… — мужественно замечает Маринка, хотя я вижу по глазам, у неё в голове внутренний бухгалтер трясет калькулятором и бумажками на недовыплаченный автокредит. Трясти-то он трясет, но Маринка явно впихнула ему в рот кляп и старается не прислушиваться к бухгалтерскому мычанию. Мировая она у меня все-таки. Куда уж мировей. Какая-нибудь другая подружка, попроще, уже, поди, сама бы Баринову позвонила и сказала, где я, что я и когда пойду в магазин за хлебом.

— Я постараюсь тебе отдать деньги на ремонт, — вздыхаю я. — Когда-нибудь через вечность…

— Ничего, лишний повод пожить подольше, — Маринка вздыхает, но криво улыбается. Спиной мы к Баринову и его халдею не поворачиваемся, отступаем “задним ходом”.

— Соня, стой, — окликает меня Баринов, когда мы доотступались почти до подъезда.

Муженек, дери его четверо на хромой кобыле, подходит к багажнику и достает из него мою замшевую сумку цвета охры и мою же куртку. Белую, блин. Ужасно непрактичная хрень, но “Софи, это же та-а-ак стильно”.

Надо же, заботливый какой, даже на вешалку повесил и в чехольчик полиэтиленовый запихнул. Ну, не он, наверняка люди из отеля. Сережа сам бы до такого не додумался.

— Ты просила их тебе отдать, — и снова укоризна в голосе и лицо такое… Даже обиженное слегка. — Что мне их, обратно с собой везти?