Не климат выбирали, а судьбу (СИ)

Чушь какая-то, у каждого человека есть своё личное пространство — что, ты должна была сидеть в хате, обеды варить и муженька поджидать?

Чушь, я тебе говорю, разве он не знал, что ты девушка активная, с романтическими прибамбасами в голове и далеко не дура.

А то, что ты говоришь о его комплексе неполноценности… то тут, я, наверное, с тобой соглашусь.

Мой медвежонок тоже страдает этим блядским комплексом, только по другому случаю и я не собираюсь его успокаивать или вселять в него надежду, потому что сама от этого страдаю не меньше его, поэтому и будем вместе с ним вылезать из этого говна.

Вера подняла глаза на подругу и непонимающе взглянула в синь её зрачков.

— Я просто предложила ему, когда вернёмся в Израиль и если у меня опять не получится забеременеть, то усыновим детей.

Не смотри на меня, как на умалишённую, да, детей, сразу двоих, а то и троих, а чего, воспитаем.

Я уже узнавала, можно съездить на Украину и спокойненько решить этот вопрос.

С деньжатами у нас проблем нет — «Мерс» в Израиле мы уже загнали, тут живём на всём готовеньком, бабки получаем не хилые, а тратить особо некуда, тут ведь дешевизна невообразимая после цен в нашем любимом Израиле.

Представляешь, сотню баксов поменяешь и уже миллионер!

— Наташа, я бы тоже куда-нибудь сбежала, если бы могла, надоело копаться в себе и думать, как это наладить пошатнувшуюся семейную жизнь, вернуть любовь и внимание Галя…

— Ты не дура, ты дурища!

Да, пошёл бы твой красавчик ко всем хренам — вернуть, наладить и, что там ещё!

Пусть это он думает, как тебя не потерять.

Ты, вон какая красавица!

Раньше была конфеткой, а теперь вообще расцвела, была бы мужиком, так из постели бы тебя не выпускал, а когда выпускал, так выводил бы на люди, чтобы все обзавидовались, какая у меня необыкновенная жена!

А он, натянул на себя маску несчастненького, пожалейте меня страдальца великого…

Тьфу, я-то думала, что он не только красавчик, но и мужик настоящий.

Наташа вдруг замерла на пол слове.

— Верка, а у него не появилась ли какая-нибудь паскудка, что-то всё на это выглядит?

— Наташенька, я никогда об этом даже подумать не могла.

— Ты не могла подумать, а он возможно смог на другие сиськи щеку приложить и остальному нашёл применение…

— Наташа, прошу тебя, прекрати, пожалуйста, демонстрировать свою несравненную пошлость!

— Пошлость говоришь?

Нет, это не пошлость, а правда жизни, от которой никуда не сбежишь!

— У тебя тоже такая правда жизни?

— Нет, я тебе уже говорила, что с первого нашего соития с Офером, я даже думать о других забыла.

Кстати, а ты попробовала вкусить другой банан, другим лапам по твоему телу пройтись и с другим на небеса слетать от дикого оргазма?

Вопросы подруги, как ни странно, вызвали у Веры смех.

— Наташка, ну, ты ведь знаешь, что нет, я о таком даже помыслить никогда не могла.

— Опять не могла, когда ты уже что-нибудь сможешь.

Скажи ещё, что не один мужик на тебя не западал?

— Западал и не один.

Профессор Зив неоднократно делал очень откровенные намёки, а про студентов всех мастей и говорить не надо.

Наташенька, честное слово, я не разу ни с кем не ходила на свидание, с первого знакомства с Галем я была только его, как телом, так и душой, и помыслами.

— Святая Вероника!

Ладно, больше ни одного слова про твоего красавчика, ты приехала отдыхать, и ты отдохнёшь.

Я уверена, что вернёшься домой и разберёшься в себе, в нём и в вас.

Главное, не включай наивную дурочку и не верь всему сказанному и не делай трагедию из предполагаемого вашего разрыва — у тебя ещё вся жизнь впереди, а интересов в ней и того больше.

Всех разговоров мы сегодня не переговорим, идём спать?

— Нет, я ещё посижу здесь, подумаю обо всём, что мы с тобой сейчас перемололи.

— Подумай, подумай, может стишок очередной напишешь?

Ты, ещё пишешь?

Вера хлопнула подругу по тощему заду.

— Пишу, а точней, недавно опять начала писать.

Действительно, в эту ночь у Веры появился ещё один стих и посвящён он был Наташе:

  Ангел (подруге Наташе)

  Мимоходом, а может намеренно,

  не к чему мне теперь отрицать,

  белый ангел своим оперением

  смёл печали с души и с лица.

  По крупиночке, горстью, охапкою

  собирала свой горький удел,

  ангел крылышком, мягкою лапкою

  отогреть мою душу сумел…

  Ни посулами, ни угощением

  не сумела любовь я сберечь.

  Что, простить иль просить всё ж прощения?

  Удержать иль мосты гордо сжечь?

  Послан ангел мне в женском обличии,

  своенравен, бывает смешон,

  пусть груба, но в ней нет безразличия,

  потому что мой ангел с душой!

Глава 23

Галь приник к экрану компьютера.

Перед ним появлялись одна за другой фотографии с молодыми людьми арабской наружности.

Это были завербованные ими люди, ставшие агентами или осведомителями ШАБАКа, которых они за последнее время привлекли к работе на их службу.

Далеко не всем из них можно было доверять, потому что большинство коллаборационистов согласились на сотрудничество со спецслужбой Израиля из страха перед грозившей им тюрьмой или польстились на лёгкие, выплачиваемые за агентурные данные ШАБАКом деньги.