Не ко двору

Сергей, раз уж командиры сочли, что главная трудность в том, чтобы увидеть цель, оставил их в этом заблуждении. Не то пришлось бы рассказывать, что главное, всё-таки, в неё, замеченную, попасть. Для чего нужно очень точно видеть не только цель, но и куда попадёшь. А тут Сергей и сам не мог сказать, как он это видит, или, точнее, чувствует. Интуиция работает, а он даже не знает, на каких данных основан его подсознательный расчёт. Определённо он учитывает характеристики патрона и пули, потому что перед тем, как зарядить винтовку, ему нужно патрон пощупать, покачать его, взяв самыми кончиками пальцев, и ставить на место в определённом положении – в том, в котором держал. После чего он понимает, что точка, куда он попадёт, чуть-чуть не там, где перекрестье прицела. Но это «чуть-чуть» на расстоянии выстрела, между прочим, превращается в несколько сантиметров! Возможно, играет роль и погода: ему всегда перед выстрелом необходимо глубоко вдохнуть и почувствовать воздух, от температуры и плотности которого, разумеется, зависит настильность траектории пули. Это два фактора, о которых он по крайней мере догадывается, а ведь есть, наверное, и другие. Но излагать всё это? Нет уж. Конечно, не средневековье, в колдовстве не обвинят и на костёр не потащат. Но хвастуном и мистиком сочтут. Так что он ограничился своими способностями хорошо видеть, а всякую кинестетику оставил за кадром. Не стал он рассказывать и о том, как усовершенствовал обычные пули, забив в свинец патефонные иглы, тщательно соблюдая их положение на оси пули. Ювелирная операция, хоть и производится молотком. Запас патефонных иголок составлял больше половины веса его вещмешка: вряд ли их удалось бы раздобыть на фронте. Патроны для винтовки дадут, надо надеяться… Тему повышенной пробойной силы своих пуль он оставил на случай, если в будущем возникнут вопросы.

На майора ожидающе уставились три пары глаз, и он оказался в положении атеиста, которому предлагают эксперимент, который позволит ему убедиться в существовании Бога. Скажем, некий сибирский шаман предлагает отложить на десять минут разжигание костра, коим он обычно выманивает на небо солнце по утрам. Дескать, тогда и солнце на десять минут позже встанет. При этом атеист понимает, что солнце и так может встать на десять минут позже, чем вчера, ведь длительность дня как раз уменьшается. Допустим, дело происходит осенью. Но объяснять это шаману – безнадёжное дело. Какой ещё наклон земной оси по отношению к плоскости орбиты, когда шаман уверен, что мир делится на верхний, средний, в коем мы обретаемся, и нижний, и более во вселенной ничего нет? Не очень-то совместимые картины мира. А если откажешься от эксперимента – выйдет, что признал правоту шамана… В данном же случае майор, скорее всего, опасается, что взрыв произойдёт по какой-либо случайности – мало ли на фронте взрывов? – а хвастливый снайпер припишет его себе… Всё же майор согласился, но потребовал выстрела по его команде.

Сергей вынужден был возражать. – Так снайперский выстрел не делается, – доказывал он. – Надо очень медленно и плавно тянуть за спусковой крючок, а по команде получится резко. Совсем слабый толчок – и мимо. Расстояние большое, на пределе возможности…

– То есть вы, товарищ снайпер, заранее готовите себе оправдание, на случай, если не выйдет? – издевательским тоном спросил подозрительный младший лейтенант.

Сергей, наконец, обиделся. – Я, конечно, хочу бить фашистов согласно всех своих возможностей, – сказал он, – но я не настолько о себе много полагаю, чтобы считать, что я хочу этого больше всех советских людей. В частности, я только прибыл, а у вас к фашистам свои счёты. Можно сказать, личные: у вас товарищи гибли в сражениях. Так что в желании взорвать вражескую батарею я никак не могу вас обогнать. И по званию вы все меня старше. Если у вас есть какие-то, например, тактические соображения, почему её взрывать сейчас не надо, я молчу. Может, чтобы не насторожить фашистов в данный момент времени? Я не понимаю, зачем таким окольным способом мне запрещать стрелять, столько слов тратить. Приказали бы заткнуться, и всё.

– Так ты что, хочешь нас, может, обвинить в том, что мы фашистов жалеем?! – возмутился младший лейтенант. – Может, ты нас вообще немецкими шпионами всех считаешь?! Вы поглядите на него! Только прибыл…

– Никак нет! – сказал Сергей. – Ни в чём никого не обвиняю, и никем не считаю. Я же сказал про тактические соображения. Зачем вы мне, товарищ комвзвода, приписываете, чего я не говорил?

– Не говорил, так собирался!

– Никак нет, не собирался!

– Не собирался, потому что уже и так намекнул!