Не кричи, кукушка

Это имя Вадим произнес не голосом, а сердцем. Он вспомнил, как лежа на пляже, целовал ей пальцы и от этого воспоминания сразу исчезла нерешительность. Темно-карие Катины глаза были такими родными, смотрели так тепло, что Вадим увидел перед собой другую жизнь, полную чистой любви и света. И от этого видения почувствовал, как отряхнулась душа, сбрасывая с себя ошметки грязи, и потянулась к другой душе, недосягаемой и потому казавшейся еще чище. Потянулась, чтобы, пройдя через ее свет, никогда больше не коснуться никакой скверны. Ему показалось, что и Катя сейчас чувствует то же самое. Но Вадим ошибся. Кончиками пальцев Катя поправила шляпу, перевела взгляд с него на Люську и сказала тоном, от которого у Вадима побежали по спине мурашки:

— Извините, я спутала вас с другим.

— Да ты что? — Вадим не мог поверить тому, что она говорила. — Я же приезжал к вам в деревню.

Вадим, как утопающий, пытался ухватиться за последнюю соломинку, все еще надеясь, что она может спасти.

— Я никогда не видела вас ни в какой деревне, — ледяным тоном произнесла Катя. — Извините.

Она отвернулась. Между ней и Вадимом тут же вырос широкоплечий амбал, скорее всего из ее личной охраны. Но страшен был не амбал, а то, что Катя объяснилась так холодно и жестко. Все эти годы она постоянно жила в его душе. Были женщины, которыми он увлекался, были те, которых, как ему казалось, любил. Но ни об одной из них он никогда не думал так трепетно и нежно, как о Кате. Он готов был на коленях вымаливать у нее прощенье за предательскую трусость. Ведь после того, как проскочив от страха мимо Редкозубовой, Вадик пришел в себя, он хотел позвать кого-нибудь на помощь и спасти Катю. Но рядом никого не оказалось. Все взрослое население, попрятавшись в укромных местах, пьянствовало. Даже деда с бабкой не оказалось дома, они тоже пошли на станцию за дармовым вином. Вадик прошел в комнату, упал на кровать и заплакал от бессилия. Утром он уехал в Новосибирск и больше никогда не возвращался в деревню. Но все эти годы, кляня себя за трусость, думал о Кате. Ведь ему не надо было бросаться на насильника. Достаточно было закричать, позвать на помощь и тот, спасая свою шкуру, сам сбежал бы из стайки. А Вадик оцепенел от страха, который парализовал волю. Впрочем, он всегда верил, что Катя поймет и простит его за минутную слабость, только бы им удалось встретиться. Плохое забывается, остается лишь хорошее. Но Катя не забыла и не простила.

А ведь сейчас это прощение, может быть, более всего было необходимо ему. Он понимал, что у Кати другая жизнь и ему в ней уже нет места. Пусть так. Ему и не надо от нее больше, чем несколько в общем-то ничего не значащих слов или хотя бы жеста, которые дали бы возможность начать жить сначала. Может быть обрести свою любовь. Настоящую, от которой замирает сердце и удесятеряются силы. Он бы выбился в люди, может быть даже попал в тот круг, в котором вращается Катя. Лишь бы она освободила душу от камня, который многие годы тянет к земле…

Но для Кати, в отличие от Вадима, каждое слово и каждый жест имели значение. Она никогда никого не предавала и потому не могла простить предательство, тем более такое, которое перевернуло всю жизнь. Прощение надо вымолить или искупить, может быть, даже ценой жертвы. Но Вадим не умел совершать искупление. Он никогда не вставал на колени, его душа не знала слез покаяния. Только сейчас, глядя на чужую и холодную Катю, в его голове впервые пронеслась мысль об искуплении. Но он тут же понял, что никакое искупление теперь уже не изменит ничего. «Всему свое время, — как говорил мудрец. — Время любить и время ненавидеть».

У Вадима затряслись губы. Он опустил голову и медленно пошел к таможенному залу. В глазах было темно, в голове стучало.

Он оглянулся. Катя смотрела на него, но в ее взгляде уже не было ни холода, ни неприязни. Вадим остановился, прикрыл веки и перед глазами встала речка, белый песчаный пляж, Катя в сиреневом платье, похожая на цветок. Он вдруг увидел, как она кончиками пальцев чуть приподняла подол своего платья, намереваясь раздеться, но застеснялась и заставила его отвернуться. А через некоторое время поцеловала его в щеку. От этого воспоминания замерло сердце. Вадим осознал, что уже никогда не будет счастлив. Если бы сейчас не встретил Катю, могло случиться, что еще обрел бы свою любовь. А теперь — нет. Теперь будет любить только Катю. Будет жить воспоминаниями о ней. О первом поцелуе и этой встрече. Потому что лучше Кати нет никого…

Вадим не знал, сколько простоял с закрытыми глазами. Открыл их, когда услышал рядом знакомый голос, который спросил: «Тебе помочь? У меня машина».