Не кричи «Волки!»

Несмотря на тяжесть ноши (волчонок весил не меньше пяти килограммов), волчица довольно быстро пересекла склон по диагонали и скрылась в низких зарослях стланцевой ели. Минут через пятнадцать она вернулась за следующим волчонком, потом еще за одним, а около десяти часов утра унесла последнего.

Как только волчица скрылась, на этот раз окончательно, оба волка покинули сторожевые посты — они, очевидно, охраняли переезд семьи — и поспешили за ней, оставив меня мрачно созерцать опустевший ландшафт. Происшедшее совершенно меня обескуражило: вероятно, я чем-то настолько досадил волкам, что вынудил их покинуть логово. (Другое объяснение этому массовому исходу попросту не приходило мне в голову.) В таком случае следовать за ними бессмысленно. Не зная, что делать, я поспешил в избушку, чтобы посоветоваться с Утеком.

Утек сразу же успокоил меня. По его словам, переселение волчат в это время года — явление, нормальное для каждой волчьей семьи. Он объяснил это несколькими причинами. Во-первых, волчат «отняли от груди», а в непосредственной близости от логова нет воды. Поэтому необходимо перевести их в такое место, где можно утолять жажду не из материнских сосков. Во-вторых — и это, пожалуй, самое важное, — молодняку пора прощаться с детством и начинать учение.

— Им не годится жить в яме, они уже взрослые, но еще не настолько, чтобы всюду сопровождать родителей, — так переводил Майк объяснения Утека. — Поэтому старые волки отыскали для них новое место, и теперь волчатам достаточно простора, пусть спокойно бегают и познают мир.

Утек и Майк знали, где находится летнее логовище, и на следующий день мы перенесли туда палатку, выбрав для нее место, откуда частично просматривалось обиталище волков.

Новый дом волчат находился примерно в километре от старого. Это было узкое ущелье с отвесными стенами, заваленное огромными валунами. Внизу раскинулось поросшее травой болотце, оно кишело полевками — лучшего места для обучения волчат охотничьей азбуке не сыскать. Чтобы выбраться из ущелья, нужно ловко лазать, а этого волчата еще не умели, поэтому их можно было спокойно оставлять одних, не опасаясь, что они убегут и заблудятся. В случае нападения других хищников, водящихся в тундре, — песцов и ястребов — волчата смогут постоять за себя: они уже достаточно сильны.

На первых порах я решил не возобновлять постоянных наблюдений за волками — пусть привыкнут к новому месту. Поэтому следующую ночь я провел в избушке Майка, где подводил итоги работы. Утек рассказал мне немало интересного: например, что волки живут дольше собак. Он лично знал нескольких волков наверняка старше шестнадцати лет, а его отцу довелось встречаться с волком-патриархом, жившим у реки Казан, — тому перевалило за двадцать.

По словам Утека, волки придерживаются того же взгляда на волчат, что и эскимосы на детей, — фактическое отцовство для них не имеет большого значения, и сирот (в нашем понимании) у них нет. И он привел убедительный пример.

Несколько лет назад белый охотник, проплывавший в каноэ, убил волчицу, которая поселилась со своим выводком всего километрах в трех от становища эскимосов, где тогда жил Утек. Утек, который считал, что он магически связан со всеми волками, был очень этим расстроен. В то время в становище ощенилась сука, и он решил подложить волчат собаке. Но отец отговорил: волки-де сами решат, как быть.

Отец был великим шаманом, ему следовало верить, тем не менее юноша не мог успокоиться и организовал дежурство у логова. Ему не пришлось долго ждать: вскоре появился чужой волк в сопровождении овдовевшего самца. Оба вползли в логово, а когда вылезли обратно, каждый нес в зубах по волчонку.

Утек неотступно следовал за ними несколько километров, пока не убедился, что волки направляются к известному ему логовищу. Тогда он пустился бегом и, срезая путь, добрался до места раньше волков.

Когда те наконец явились, волчица, у которой было собственное потомство, высунула голову, схватила принесенных волчат за шиворот и по очереди втащила внутрь, а оба волка убежали за оставшейся парой осиротевших волчат.

Переселение благополучно закончилось, и теперь в логове оказалось десять волчат — все примерно одного роста и возраста. К ним с равной заботливостью и добротой относились взрослые волки, в том числе и овдовевший самец.

Трогательная история; боюсь, правда, что я тогда в нее не очень-то поверил. Но несколько лет спустя мне довелось услышать почти о таком же случае усыновления волчат, лишившихся матери. На этот раз историю рассказал известнейший ученый-естествоиспытатель. Его репутация была настолько безупречна, что в достоверности рассказа нельзя было усомниться. Впрочем, если вдуматься, то почему его слово должно иметь больший вес, чем слово Утека, который (духовно) сам почти волк?