Не лги себе

— А в общем, папа, мне кажется, зря я тебя растревожил. Поступай, как знаешь. И конечно же, Ирина не такая плохая, как я ее обрисовал. Она славная девчонка, и, поверьте мне, я очень ее люблю. Честное слово, мама!

Высокий, он стоял перед матерью, не смея дотронуться до ее напряженных худеньких плеч. Молча сидел за столом отец. На третьем этаже кто-то включил радиолу, и это уже не позволяло продолжить разговора. Слава богу!

• • •

На следующее утро Петрович вместе с другими носильщиками ожидал поезда из Батуми. Уже объявили номер платформы, и туда покатили багажные тележки, заторопились встречающие. Как ни привычна вся эта картина для Петровича, перед прибытием поезда он всегда волновался. Волновался за встречающих и за тех, кто, может быть, опаздывает на встречу. Волновался и за тех, которые уже стоят в тамбуре вагона, побритые, наодеколоненные.

Электровоз остановился. И в ту же минуту ринулись с подножек нетерпеливые пассажиры. Эти — безбагажные. Багажный пассажир не торопится. Он знает, что носильщик сам войдет в вагон предложить свои услуги. Но та пассажирка, которую увидел Петрович, не была опытной. Она поторопилась выйти из вагона и теперь стояла на платформе с двумя ребятишками на руках. Подумать только — с двумя! Чемодан ее, стоявший на платформе, был громоздок, предназначенный для семейных переездов.

— Папаша! — окликнула его женщина. — Проводите меня до такси. Только не торопитесь. Не отстать бы мне с ребятишками.

«Не торопитесь», — усмехнулся про себя Петрович. С твоих чемоданом не заторопишься, и как ты его, сердешная, из вагона вынесла? Он хотел отказаться, сказать, чтобы она позвала носильщика с тележкой, но женщина уже пошла вперед.

— Сами-то вы не бегите! — попросил ее Петрович, приноравливаясь к ноше. — Вам, значит, до такси? Адресок-то какой?

— К Рижскому вокзалу. С пересадкой я.

Чемодан порядком оттягивал руки. Но не бросать же его посреди дороги! Надо поставить его на плечо, тогда будет легче. Он так и сделал. И толпа сразу подхватила его в своем потоке, и он оказался даже впереди своей пассажирки. К мужу, видать, едет. Куда-нибудь в Прибалтику. А ребята у нее двойняшки, сыновья. Неловко одной в дороге. Ну, видно, помогают люди, не без того. Чай проводница подаст, а за молоком если, так и соседи на станциях сбегают. Человек на людях никогда не пропадет, хоть с десятью вот такими ребятишками.

И вдруг он увидел в толпе Иринку. Лавируя во встречном потоке, она шла к поезду. Хорошенькое лицо ее выражало досаду, потому что толпа влекла ее обратно.

— Иринка! — крикнул он дочери. — Подожди там, я сейчас!

Он не сомневался, что шла она к нему. Однако зачем? Какая срочность?

Он ускорил шаги, но тут же вспомнил о пассажирке, которая едва плелась с двумя ребятишками на руках. Он опустил чемодан наземь, вытер потный лоб и подождал свою пассажирку.

— Уморились с ребятишками? Ну, передохните малость. И я передохну. Кстати, дочка вон ко мне торопится, видно дело есть.

— Как бы мне на поезд не опоздать? — забеспокоилась женщина, вовсе и не глядя на приближающуюся девушку. А ведь Петрович так хотел, чтобы эта женщина оценила его Иринку!

— Ничего, я вас мигом до такси доставлю. Только вот передохну. Да и дочка нагрянула. Медик она у нас… Ну, что у тебя, Иринка?

Он спросил это весело, потому что в присутствии дочери всегда веселел. Ирина в нетерпенье остановилась. Сопротивление толпы утомило ее. Больше того — рассердило!

— Меня совсем затолкали, — жалобно сказала она, глядя на отца. Знала, — ни за что бы! Но у меня такое срочное дело.

— А что случилось? — забеспокоился Петрович.

— Пустяки, не волнуйся. — Она принужденно засмеялась. — Ты торопишься, папа? — И к пассажирке: — Извините, пожалуйста, сейчас я его отпущу. Папочка, мы с Натой решили сегодня поехать за город. И вдруг оказалось, что у нас нет денег… Ну, ни копейки!

— Фу! — сказал с облегчением Петрович. — Вот напугала. А я думаю: что случилось? Сколько тебе?

Он с готовностью полез в карман, где бренчала мелочь, и стал набирать ее на ощупь: помельче — значит, гривенники, крупная монета — рубль. Чуть поменьше крупной — полтинник.

Иринка напряженно ждала. Ей было неловко ждать этих денег. Во-первых, это на дороге; во-вторых, женщина с ребятами явно нервничает, как будто она еще не приехала; в-третьих — и это больше всего волновало Иринку — фартук. Белый фартук!

— Я так тороплюсь! — сказала она просительно.

— Сейчас, дочка, сейчас… Еще в другом кармане посмотрю.

И вдруг Иринка, вся напрягшись, сказала:

— Послушай, вон там идет Ната. Ты не можешь снять фартук?

Рука Петровича замерла в кармане. Кажется, на полтиннике. Рубль или полтинник?

— Я говорю — ты не можешь поскорее снять фартук? Пока не подошла Ната? Она же не знает, что ты носильщик.

— Что? — переспросил Петрович. — Фартук? Снять? Зачем?

— Господи, папочка! — укоризненно сказала Иринка и мучительно покраснела. За него. Да, за него!

— Стыдится она вас! — громко и бесстрастно сказала пассажирка. — Деньги брать не стыдится.