Не люблю поддавки

– Что, прямо так и было написано, – переспросила Маринка, – прямо проституткой назвали?

– Ну, проституткой не проституткой, но что гуляет с мужиками – это прописали точно, – подтвердила белобрысая.

– А вы сами читали? – осторожно спросила я.

– Я – нет, – призналась белобрысая, – мне рассказали.

– Да эту газету теперь хрен найдешь, – вмешалась шатенка. – Все ж прочитать хотят, вот и расхватали. Юлька, значит, перед тем как повеситься, написала записку, что, типа, не могу жить с такой славой, стыдно и прочее. И газету эту рядом с запиской положила, чтобы понятно было… Колька, муж ее, так плакал…

– Да, – поддержала ее белобрысая и сильнее закачала свою коляску, – жалко парня. И нормальная же семья была. Кто-то позавидовал.

– Или сглазили, – сказала шатенка, – это, может, Юлькина мать.

– Да ты что? Против своей родной дочери такое задумать? – ужаснулась белобрысая, подумала, привстала и поправила одеяло на своем ребенке.

– А она не против дочери, а против их семьи, – важно произнесла шатенка, – а порча, значит, и перекинулась на Юльку. Вот в прошлом году, помнишь, у Петровны сын утонул? Это она к экстрасенсу ходила и просила, чтобы тот его от запоев вылечил, ну тот и вылечил. Сашка теперь уж точно не пьет.

Мы с Маринкой еще раз переглянулись и встали. Больше здесь узнавать было нечего, узнали все, что было нужно, и даже чуть-чуть лишнего.

– Спасибо, – сказала я мамашкам и пошла обратно к «Ладе».

– Ну, что скажешь, подруга? – спросила я у Маринки, когда мы отошли на несколько шагов.

– А что я скажу? – переспросила Маринка, вздрагивая от очередного «кукареку». – Кто-то отпечатал один номер нашей газеты и подсунул этой Юльке, вот она и того… понервничала.

– Какой номер? – не поняла я.

– Ну, такой же, как и наш, только статью новую всунул, где про Юлю Пузанову написал всякие гадости.

– Не забывай, – напомнила я, – что газету нам принес сам Николай, и она была та самая, что делали мы, ничего лишнего. По логике, он должен был прийти ко мне именно с тем номером, на который и ссылалась его жена.

– Может быть, в этом номере еще какая-то статья есть, – заупрямилась Маринка. Ей понравилась ее версия. – Просто мы не в ту смотрели.

Я помню этот номер, там еще Ромкина статья есть.

И моя, кстати. Но я писала про дома, представляющие историческую ценность, и про кредиты по траншу Министерства культуры, – тут же уточнила она.

Мы подошли уже почти к самой «Ладе», как вдруг справа от нас послышался какой-то крик. Но это уже было не «кукареку», а что-то человеческое и не очень приятное.

Мы оглянулись.

От дома, стоящего первым в ряду пятиэтажек, к нам бежал Николай Пузанов. В руке у него была длинная палка.

– Ой, мама, – прошептала Маринка и быстро открыла дверь «Лады».

Она шмыгнула в салон и крикнула мне:

– Ну ты что там застыла? Хочешь получить дубиной по балде?

Я прыгнула за нею следом, и Виктор, всегда бывший начеку, тут же рванул машину с места.

Я обернулась и увидела, как Коля, поскользнувшись, едва не упал, но быстро вскочил на ноги и, видя, что мы уезжаем, кинул палку нам вслед.

Она не долетела до бампера всего ничего, каких-то несколько метров.

Обе мамашки, сидя на лавочке, смотрела на нашу «Ладу», открыв рты и выпучив глаза.

– Ну вот, – проворчала Маринка, – теперь в этот двор и не сунешься больше, сразу скажут: журналисты-убийцы приехали. Самих еще убьют.

– Или свяжут и позовут Николая, – сказала я, закуривая. – А он точно убьет.

Маринка промолчала, и в этот момент зазвонил мой сотовик.

– О, правильно! – сказала Маринка. – Поговори и давай его мне, я всегда буду держать на нем два пальца наготове.

– Почему два, – не поняла я, вынимая телефон из сумки, – какие два пальца?

– Ну, два пальца, – Маринка потрясла у меня перед лицом рукой, – чтобы сразу моментально нажать «ноль» и «два» и звать милицию.

– Это когда меня убивать будут? – невесело усмехнулась я.

– Ну! – кивнула головой Маринка.

Я наконец-то достала телефон и ответила на звонок:

– Да!

– Салам и шолом, о светоч души моей! – про-, кричал Фима мне прямо в ухо. – Ты где?

– В машине, – ответила я, – а ты?

– И я тоже! – засмеялся Фима. – Кажется, мы с тобой дошли до абсолютной гармонии: испытываем одинаковые ощущения в одно и то же время. Что скажешь?

– Скажу, что у тебя с чувством юмора нелады, – заметила я.

– Это у тебя с ним не очень, солнышко мое, – запротестовал Фима, – ну, я в общем догадываюсь о причине твоего настроения. Я все узнал.

– Что ты узнал?

– Ну ты же оставила мне сообщение через секретаря. Забыла?

– К сожалению, нет, – ответила я, – То есть получается, что ты уже в курсе?

– Можно сказать, что в самом полном объеме, но… – Фима замялся, и я догадалась о причинах.

Их было несколько, а точнее – две. Фима очень правильно опасался говорить по телефону на темы, которые он считал серьезными, а вторая причина была банальнее. Он хотел слить свою информацию не просто так, а при личном общении. Меня это сегодня устраивало, как никогда. С Фимой мне нужно было посоветоваться.

– Ты хочешь что-то предложить? – якобы наивно спросила я, уже зная, чего мне ожидать.