Не любовь. Не с нами

Колёк стоял рядом с Глебом, ничуть не смущаясь происходящим. Цыплаков Николай был своим в любой компании и ситуации. Скорей всего, именно благодаря этой черте характера он нашёл общий язык с Глебом и его приятелями-мажорами.

– Пойдём, – Глеб кивнул нам с Нютой от стойки ресепшена, не забыв предварительно одарить улыбкой, прямо-таки осчастливить администратора – девушку лет двадцати от роду, долговязую и белобрысую, чем-то неуловимо похожую на Лию. Правильней сказать: высокую, стройную блондинку. Однако давать уместные политкорректные характеристики призывно скалящимся девицам не входило в мои планы.

Я изо всех сил старалась не походить на Алису в Зазеркалье и уверенно шагала через вестибюль, представляя, что иду по подиуму. Кидала вежливые взгляды на персонал и небрежные на Голованова, когда тот приобнял меня за талию, ненавязчиво подтолкнул в сторону лифтов и повёл вглубь отеля.

– У нас три сьюта, – сказал Глеб, посмотрел на Нюту, объяснил: – Номер с гостиной и спальней.

– Понятно, – отозвалась Нюта, в уме перекраивая семейный бюджет на ближайшие годы, если им всё-таки придётся оплатить пребывание в «Золотом тельце».

– Ваш номер, – показал Глеб рукой направление, в котором сразу отправились Коля с Нютой.

– И твой, – добавил он, продемонстрировав светлую дверь в противоположной стороне от номера брата.

В подобных гостиницах в номера, учитывая стоимость конкретно этих сьютов,  должен сопровождать специально обученный человек в сопровождении духового оркестра. Однако никто с нами не поднялся. Глеб вёл себя расслабленно, словно отдыхал здесь через день. Впрочем, что я знала о нынешней жизни Голованова? Может, и правда отдыхал, а то и жил. Куда-то же он уезжал после попоек с Колей, откуда-то прикатывал на здоровенном внедорожнике.

– Я рядом, – подмигнул Глеб, распахнул передо мной дверь, демонстративно пропустил в номер, изобразив вышколенного лакея.

– Буду иметь в виду, – ответила я, продефилировала внутрь и, остановившись у порога, с наслаждением и сладкой улыбкой закрыла перед Головановским носом створку.

Мне бы очень хотелось рассказать, как вытянулось его лицо, как растерянно он моргал, подбирая с пола челюсть, только ничего подобного не происходило. Глеб лишь одарил меня взглядом свысока, в прямом и переносном смысле, и снисходительной улыбкой – это я успела увидеть прежде, чем дверь захлопнулась.

Интересно, может мужчина вырасти после двадцати восьми лет? Память определённо подводила меня. Каждый раз, сталкиваясь с Глебом вплотную, я удивлялась, насколько он высокий.

Номер оказался большим. Просто огромным! Первое, что я увидела, помимо просторной прихожей, была прошитая лучами солнца необъятная гостиная. Я ходила по полу, наслаждаясь мягкостью ковра, наверняка одновременно из натуральных, высокотехнологичных, не токсичных, антиаллергенных, экологически чистых материалов.

После нашла ванную комнату, зависла минут на двадцать, не меньше, разглядывая убранство. Детали интерьера переливались в свете хрустальных светильников, всё было натёрто до блеска, кипенно-белая ванна отражалась от всех глянцевых поверхностей сразу.

Спальня тоже заставила восхищенно замереть. В центре просторного помещения стояла преогромная кровать, настолько гигантского размера, что если бы я вздумала по ней прогуляться от края до края – это заняло бы несколько минут. Вся моя спальня в Иркутске была меньше, чем одна эта кровать. Там же, в спальне, были панорамные окна, демонстрирующие просто умопомрачительный вид на море.

В немом удивлении я смотрела на то, что видела, и готова была согласиться с любой, самой фантастической версией перемещения во времени и пространстве, поскольку окружающее просто кричало, что я где угодно, но не на Черном море, которое я ненавидела даже больше, чем была влюблена в Голованова.

– Обалдеть… – прошептала я сама себе, медленно подбираясь к окну, не моргая, на полном серьёзе веря, что если закрою глаза – всё исчезнет: кровать, вид из окна, бирюзовый, перетекающий в лазоревый цвет морской глади.

– С ума сойти! – заверещала я, прежде чем с победным кличем индейца запрыгнула на кровать, а после принялась скакать на ней, как на батуте.

Матрас упруго пружинил, гостеприимно принимал моё расслабленное тело, когда я падала плашмя, выпрямлялся по струнке, как только вставала на ноги, и снова обволакивал комфортом, когда растягивалась, раскидывая в сторону руки и ноги.

Я попала в самый настоящий рай! На Фиджи или Виргинские острова, любое место на Земном шаре, которое видела лишь на фотографиях в интернете. Главное – всего-то в нескольких километрах от родительского дома, грязного, многолюдного пляжа, бесконечной толчеи отдыхающих.

Если бы вокруг «Золотого тельца» была не облагороженная территория, прыгали бешеные скунсы, а пейзаж за окном оказался бы галлюцинацией, я бы совсем не расстроилась: сидела бы на упругом матрасе, таращилась в панорамные окна, как в телевизор, чувствуя себя на седьмом небе от счастья.