(Не)любовь (СИ)

— Три ужина и сырники на завтрак, — усмехается, снимая упаковочный пакет с подушки для животных. — Успокойся, Рапунцель, это подарок. Сама же ты точно не поедешь никуда, а раз пса забрала, то жить ему надо в условиях. С новосельем, Вольт, — говорит с улыбкой проснувшемуся щенку, и я чувствую, как по щеке слеза катится от этой заботы и внимания.

И мне теперь особенно хочется, чтобы ему очень понравился ужин.

Глава 11. Лёша

Я не знаю, где эта рыжая так научилась готовить в свой всего двадцать один год, но клянусь, это божественно. Я оторваться не могу. За такую еду я готов ее хоть каждый день спасать, только бы есть по-человечески. Мне кажется, меня даже мама так вкусно не кормила, как Даша. Да простит меня мама, но я готов изменить ее еде.

Я в раю, честное слово. Этот рай из картошки с мясом, котлет, овощей, а ещё тортика, который Даша вчера испекла от скуки, как она сама сказала. Очень вовремя испекла! От скуки… человек от скуки печет торты. Мне кажется, Кристина от скуки может пойти только к косметологу, чтобы убрать себе очередную несуществующую морщину. А тут заскучал человек и пошел торт печь. Ей точно двадцать один? Сейчас в двадцать один девчонки такие… Ну, многие, не все. Но такие, что и палец откусят по локоть, и пиявками присосутся к любому, кто богаче студентов. Как Кристина!

Она пишет мне всё время с того момента, как укатила на такси. Телефон обрывает, как будто умер кто-то. Пишет, звонит. Я даже трубку взял, пока в магазин для пса бегал, но лучше бы не брал. Претензии такие, как будто мы были лет сорок женаты, а я такая сволочь её бросил в поле одну и укатил с какой-то другой девицей. Попалась же… Не, разные девчонки, конечно, у меня бывали, но такая пиявка это впервые. Или крестик уже сняла бы, или трусы надела. Сначала сама в штаны мне лезет, даже имя не спросив, а теперь закатывает истерики, как будто бы я что-то должен. Бред.

Она опять звонит. Но мне некогда, я в раю. Отключаю телефон и уплетаю ужин, надеюсь, что не выгляжу как голодающий, хотя, скорее всего, именно так и выгляжу. Ну и похер, если честно.

Мелкая на подоконнике широком в подушках с щенком играется, а я смотрю на неё и понять не могу: зачем я к ней целоваться-то полез?

Оба раза.

Нет, первый ладно, не придумал ничего более шокирующего, да и сработало же, нечего думать. А второй?.. В лоб поцеловал, как на похоронах, честное слово. Зачем?

За-чем?

Я сам не понял ни черта. Походу вместе с ней уже кукухой поехал, что отчёта действиям своим не отдаю.

Просто жалко мне её. Девчонка молодая совсем, хорошенькая, да и сама вообще как ребёнок, а у нее такой пиздец в жизни. Тут рефлекс работает: защитить, обогреть, пожалеть, в лоб, блядь, поцеловать. Моя сестра давно уехала, мы не виделись три года уже, а тут такая же мелочь, ещё и с проблемой похожей, как у Али моей в шестнадцать. Сестру, Альбину, защитить не смог, может, эту получится? Соседи, тем более, приглядывать не так уж и сложно.

Зачем мне это надо, уже другой вопрос. Ответа на который у меня, конечно же, нет.

— Ты чего смотришь? — ворчит рыжая. А я не смотрю. В одну точку залип и мысли в голове гоняю. Не могу понять, мне то ли реально за ней приглядывать, то ли наоборот откреститься и забыть, чтобы проблем меньше было. — Не вкусно?

— Вкусно, очень, — говорю с набитым ртом, и Даша смеётся. Да правда вкусно! У меня сразу такой прилив сил, что готов хоть Эверест покорить сейчас. Или три игры подряд откатать и все выиграть. — Ты спасла меня от голодной смерти, Рапунцель, — говорю, доедая. Счастье всегда было так близко. Нужно было просто пожрать нормальной домашней еды.

— Да прямо, — хохочет опять, но краснеет. — А как же твои салаты из магазина? Там большие порции. Не наедаешься?

— А вот меньше болтала бы — наедался! Ведьма ты, Рапунцель, нифига не принцесса, я теперь не то что есть, я смотреть на них не могу!

Рыжая коварно ухмыляется, как будто бы специально все это делала, а теперь проделанной работе радуется. Ну и ладно. Пусть радуется. Это точно лучше той истерики, что мне вместе с ней пережить пришлось. Ещё вопрос, кому из нас было хуже в тот момент. Я думал, сам в истерику впаду. Одна орёт, хрен знает что делать с ней, другая рядом на ухо зудит как муха назойливая, а мне хоть разорвись. Жесть. Если бы не пожрал сейчас — прозвал бы день одним из худших. Но то мясо из духовки спасло не только день, но и всю мою жизнь, кажется.

— Спасибо, Рапунцель, за ужин, сегодня в мире на одного счастливого хоккеиста стало больше, — подхожу к подоконнику и чухаю щенка, что сидит в её руках, за ухом. Ладно. Он правда не шавка. Прикольный малый. Рыжей подходит он. Смотрятся как идеальная пара.

— А вы все хоккеисты от еды зависимые, или только мне такие попадаются? — спрашивает с улыбкой, а потом замирает вдруг, опуская глаза. Интересное кино.