Не любовь

— Почему один? Я надеялся, что ты составишь мне компанию. Теперь, когда… В общем, теперь, когда ты все равно уже видела меня, изображать таинственность, встречаться и мерзнуть в лесу бессмысленно. Пойдешь со мной на хутор? — медленно произнес он.

Мира замерла и подняла на него глаза. Свет далеких звезд, луны и снега отражался на ее бледной коже, мерцал в глазах.

— Да, — просто сказала она. — Только маме скажу, что отлучусь на пару часиков! Скажу, что меня позвали в гости…

Она бросилась к дому, торопясь и боясь, что, когда вернется, Вадим исчезнет.

Но он не исчез. Все так же стоял на расчищенной дорожке и посматривал по сторонам. Когда Мирослава вернулась, он молча пропустил ее вперед, и они двинулись к хутору.

Всю дорогу молчали, погрузившись в собственные мысли. Мира чувствовала возрастающее волнение. Снова и снова задавала себе одни и те же вопросы. Почему так запросто шла за ним? Почему так безоговорочно верила? Ведь он мог навредить ей… Мог, да! Много раз, но ни разу не обидел. Она знала его всего несколько дней, видела его глаза, но он все равно был незнакомцем, темной тенью, появляющейся в ночи и быстро исчезающей. Эти короткие встречи, прикосновения, его смех и странный, порой пугающий интерес к ней… Всего этого было слишком мало, чтобы влюбиться по-настоящему, и вместе с тем оказалось достаточно.

Несколько раз споткнувшись, она чуть не падала, но рука Вадима вовремя успевала поддержать ее…

Они прошли заснеженные огороды и луга, речку, лес и вышли на поляну. Маленький домик с белыми ставнями сейчас, в лунном свете, напоминал корабль в бескрайнем море снегов. Домик, в который Мира так стремилась попасть, который понравился ей с первого взгляда.

Вадим открыл калитку, пропуская девушку вперед. Вулкан, выбравшись из будки, залаял, но хозяин прикрикнул на него, и пес спрятался. Поднявшись с Мирой на резное крыльцо, Вадим немного повозился с замком, затем предупредительно распахнул перед девушкой дверь. Из темноты комнаты на нее повеяло теплом, наполненным какими-то незнакомыми ароматами. Так не пахло в доме бабы Нины и у Поляковых, да и у нее дома. Не зря говорят, что каждый дом пахнет по-особому… Здесь пахло хвоей и солнцем, а еще какой-то сухой травой и, безусловно, Вадимом — его парфюмом.

Переступив порог, будто попав в другой мир, другое измерение, Мира утонула в этих ароматах…

Вадим затворил дверь, зажег свет, и девушка снова оказалась в комнате, обшитой золотистым деревом.

— Я замерз ужасно, — заговорил он. — Да и ты, наверное, тоже. Проходи, не стесняйся, не в первый раз же у меня в гостях! Жаль, нет шампанского, сегодня все же Новый год! Как-то я совершенно не подумал об этом… Но мы можем попить чаю. К нему у меня есть булочки. Я сейчас поставлю самовар, а ты пока можешь погреться у печки, она горячая, я топил ее вечером.

Мира кивнула и, сбросив пуховик и шапку, подошла к печке-голландке. Она совсем не замерзла, но, чувствуя стеснение и неловкость, послушно прижала ладони к горячей плитке. Ей послышалось, или в голосе Вадима появилась нервозность?

Мира покосилась в его сторону. Сняв куртку и шапку, он хозяйничал у стола. Его темные волосы смешно торчали в разные стороны. Расставляя чашки, Вадим небрежно провел по волосам ладонью, пытаясь их пригладить. Мира улыбнулась. Это выглядело по-детски. И ей вдруг так захотелось подойти к нему, коснуться волос, провести по ним рукой.

Почувствовав на себе ее взгляд, Вадим обернулся, а Мира тут же отвернулась, чувствуя, как легкий румянец смущения коснулся щек.

Девушка отошла от печки и, засунув руки в задние карманы джинсов, прошлась по комнате, осматриваясь. Остановившись у большой рамки, где были собраны старые фотографии, вгляделась в лица запечатленных на них людей. Вот мужчина обнимает счастливо улыбающуюся женщину. Вот снова они, а на руках у них мальчик. Эти фото, пожелтевшие от времени, были особенно потрепаны, понятно, что сохранились они чудом и лет им столько…

А вот парень в военной форме. Серьезное лицо, гордо выпяченная грудь, но видно — совсем мальчишка. А потом снова он, но уже куда взрослее, суровее, что ли… И опять он, а рядом миловидная женщина с маленьким мальчиком на руках. Что-то неуловимо знакомое почудилось Мире в чертах этого мужчины. Она поискала глазами еще фотографии с ним, а потом обернулась к Вадиму.

— А это?.. — спросила она.

— Это мой дед Максим.

— Вы похожи!

Все говорили, что Вадим похож на деда. И сходство это было не только внешним, а много глубже, именно поэтому он был особенно близок с дедом. Да что там скрывать, был любимцем.

Вадим — младший сын одного из сыновей старого еврея, поселившегося после войны на месте сожженного немцами хутора. Его отец, закончивший восемь классов, уехал в райцентр, там продолжил учиться, женился, обзавелся детьми и изредка наведывался на хутор. Не любил он это уединенное место, не любил вспоминать ту некую ущербность, которую чувствовал в родительском доме. Ущербность, связанную с прошлым.