Не любовь

Мира села на табуретку, а Вадим снова вернулся к буфету и поставил на стол тарелку с фруктами.

— Может, ты покушать хочешь? — спросил он заботливо. — Я сегодня готовил что-то…

Но девушка отказалась. Кажется, с самого утра у нее ни крошки не было во рту, но и сейчас она вряд ли смогла бы что-то проглотить.

Вадим сел на стул и пододвинул Мире стакан с настойкой.

— Ну что, Мира, за Новый год? — улыбаясь, спросил он, поднимая свой стакан.

— За Новый год… — повторила она. — И за тебя, — тихо добавила.

Взгляды их встретились.

Вадим выпил залпом и потянулся к мандаринам.

Мира сделала несколько глотков и взяла очищенную половинку мандарина, которую он протянул ей. Они молчали, то и дело поглядывая друг на друга.

— Вот, блин! — внезапно воскликнул мужчина, нарушая тем самым молчание. — Совсем забыл, у меня же есть подарок для тебя!

— Не надо подарков! — запротестовала девушка. — Это уже не первый, и мне неловко, поскольку я не могу ничего подарить тебе…

— Что за глупости!

Он засунул руку в карман брюк и протянул ей на ладони голубой бархатный футляр. Такой маленький, квадратный, в каких обычно дарят кольца или серьги.

— Ну же, Мира, я обижусь, если ты его не возьмешь!

Девушка взяла коробочку и осторожно открыла ее. На белом атласе красовались серебряные сережки. Бирюза и фианит, закованные в серебро и соединенные между собой почти невидимыми звеньями.

— Знаешь, я все время думал, что такое твои глаза… И почему они мне кажутся столь необычными, а они как раз бирюза и фианит, слившиеся воедино. Я совершенно случайно оказался на днях в ювелирном магазине и, когда увидел эти серьги, сразу вспомнил о твоих глазах. Хочешь примерить?

Мирослава кивнула.

— Вон там есть небольшое зеркало, — указал Вадим ей за спину.

Мира подошла к зеркалу. Легко сняв серебряные кольца, вдела в уши сережки, подаренные Вадимом.

Мужчина подошел к ней вплотную и стал за спиной, любуясь отражением в зеркале. Осторожно убрав за ухо выбившуюся из косы прядь светлых волос, он коснулся пальцами сережек.

— Они удивительно подходят к твоим глазам, — заметил он.

— Спасибо, — Мира улыбнулась.

— Пожалуйста, — улыбнулся Вадим в ответ.

Девушка подняла руку и нерешительно коснулась пальцами его руки, все еще удерживающей сережку.

В зеркальном отражении их взгляды встретились.

Она осторожно погладила его пальцы, и их руки переплелись. Мира прижала его ладонь к своей щеке. Но вдруг улыбка погасла на ее лице, а в глазах отразились печаль и страх. Вадим не мог не заметить этого.

— Не думай ни о чем, Мира, — тихо сказал он и, склонившись, прижался щекой к ее виску. — Хотя бы сегодня забудь обо всех тревогах. Просто будь со мной.

Мира кивнула и, теснее прижавшись к нему, уткнулась щекой в его грудь.

Вадим обнял ее.

— Так хорошо с тобой, — прошептала девушка. — Если бы можно было до конца жизни вот так и остаться в кольце твоих рук…

«Если бы можно было…» — пронеслось в голове мужчины.

«Если бы можно было…» — подумал он с сожалением.

Но это невозможно. Этому не бывать никогда. А между тем, все сильнее сжимая ее в объятиях, он отчетливо понимал, как хотел бы никогда не размыкать их.

Как-то отстраненно Вадим подумал об Ирине.

После университета, вернувшись в райцентр, он устроился на приличную работу. Дед Максим к тому времени умер, и Вадим перестал бывать на хуторе. Студенческие годы, жизнь в столице закрутили его, а потом первые рабочие будни, самостоятельная взрослая жизнь, любовь…

Они с Ириной родились и выросли в одном городе. Она оканчивала университет и собиралась стать юристом. Порядочная, красивая, умная, девушка идеально подходила на роль жены и матери его будущих детей. Однажды выяснилось, что она знает деревню Старые Дороги. Там жила пожилая родственница Ирины, которую иногда навещала она сама или ее родители. О вражде между деревней и хутором девушка ничего не знала и ни с кем из деревенских не была знакома.

Позже Вадим ей рассказал обо всем, и она поверила, что в Старых Дорогах жили люди, заслуживающие наказания. Ирина любила молодого человека и, проникшись его историей, смогла распознать боль и обиду, таившиеся в сердце Вадима, которые он умело прятал за беспечной широкой улыбкой и веселым блеском глаз.

Он думал, что любит Ирину, но та нежность, которую пробуждала в нем Мира, не сравнима ни с чем. Именно она двигала его поступками, которые он не мог объяснить, поскольку в них не было логики, они возникали не по плану. Ему нравилось дарить Мире подарки и радоваться ее детскому восторгу. Он наслаждался ее смехом, забываясь, желая слышать его бесконечно. И прекрасно знал: девушка уйдет из его жизни если не по собственной воле, то по воле своего брата. А он не хотел ее отпускать. И сейчас, находясь рядом с ней, в ее объятиях, готов был со всем примириться, все простить, забыть. Видя глаза девушки, светящиеся любовью, готов был поверить в чудо.

— Поцелуй меня, — попросила она, отрываясь от его груди и поднимая к нему глаза.