Не любовью единой (Новеллы о женских судьбах)

Из дома Силия императора повезли в казармы преторианцев. Солдаты уже были выстроены на плацу, но командовал ими какой-то новый офицер. Лузия Геты нигде не было видно, убрать его из лагеря преторианцев заранее позаботился Луций Вителлий. Легионеры заученно проскандировали: "Привет, Цезарь! - А потом вразнобой закричали: - Смерть изменникам! Смерть!"

Откуда-то притащили Гая Силия и еще десяток человек в растерзанных одеждах. Увидев их, Клавдий вздрогнул и в упор посмотрел на Нарцисса.

- Это и есть любовники моей жены? - хрипло спросил он и перевел тяжелый взгляд на Луция Вителлия. - По вашему списку? И этот тоже? Клавдий указал пальцем на Суиллия Цезонина. - Он же скорее женщина, чем мужчина, надо мной и так потешается весь Рим.

Нарцисс растерялся и попятился, но сенатор Вителлий нашелся:

- Это сообщники заговорщиков, их нет в списке. Начальник личной охраны императрицы Титий Прокул, префект пожарной стражи Декрий Кальпукрниан, начальник императорской школы гладиаторов Сульпиций Руф...

- Вот как? - саркастически перебил его император. - И пожарные тоже?

В этот момент один из толпы осужденных сумел проскользнуть мимо охраны и упал у ног Клавдия.

- Пощади, цезарь, я не виноват! Ты же сам приказал мне исполнять все прихоти императрицы.

Клавдий молча рассматривал застарелые шрамы от плетей на спине мима Мнестера. Что-то такое он вспомнил: действительно, подарив эту живую игрушку своей юной жене, он сказал, чтобы актер выполнял все повеления императрицы. Клавдия передернуло при мысли о том, что руки Валерии ласкали эти позорные рубцы на теле лицедея.

Клавдий еще раз окинул взглядом группку заговорщиков. Мысленно он поставил себя - старого, хромого, с дряблым подернутым жирком телом и плохим запахом изо рта - рядом со стройным красавцем Гаем Силием, который в упор смотрел на императора и криво улыбался, блестя белыми крепкими зубами. Клавдий почувствовал, как внутри у него поднимается волна ярости. Конечно, на что он надеялся, старый дурак, на свои романы из жизни этрусков. Очень ей были нужны его ученые сказки, вот что ей было нужно, суке!

Клавдий сделал жест, понятный всем, и осужденных на смерть потащили с плаца убивать.

Клавдий, словно вспомнив о чем-то, хлопнул себя по лбу и прошептал несколько слов на ухо консулу Вителлию. Тот метнулся к ближайшему трибуну и коротко повторил ему приказ императора. Трибун, придерживая меч, опрометью бросился за осужденными, и Клавдий увидел, как от толпы отделили гомосексуалиста Цезонина и Плавтия Латерана, племянника командующего римской армией в Британии Авла Латерана.

* * *

Вечером того же дня Клавдий обедал во дворце все в той же компании. Словно по уговору никто не вспоминал о казнях и вообще о том, что случилось. Однако после обеда Клавдий встал с ложа и на ходу сказал Нарциссу:

- Завтра я хочу видеть Валерию.

Император удалился в свою спальню, а Нарцисс, переглянувшись с Луцием Вителлием, быстро вышел из дворца и направился в лагерь преторианцев. Когда стемнело, из ворот лагеря выехали три всадника и, пришпорив лошадей, галопом поскакали на северную окраину Рима. Здесь возле садов, разбитых еще Лукуллом, они спешились, привязали лошадей к дереву. Один центурион остался их охранять, а двое других пошли в глубь усадьбы. Впереди быстро семенил секретарь Нарцисса вольноотпущенник Эвод, за ним, широко шагая, двигалась внушительная фигура трибуна.

При их виде Валерия Мессалина все поняла сразу. Она схватила кинжал и приставила лезвие к своей груди, потом горлу. Но на последнее усилие у нее не хватало сил. И тогда, отбросив нож, она упала ничком на землю, накрыв голову подолом.

Эвод что-то кричал, ругая ее самыми последними площадными словами, но трибун молча отодвинул его и, шагнув к распростертому на земле женскому телу, вытащил меч. Клинок блеснул в свете луны и погрузился в плоть. Отчаянный женский крик нарушил тишину сада. Белая одежда Мессалины окрасилась в черный, в лунном свете, цвет крови. Трибун крякнул, выдергивая меч, и снова ударил им, на этот раз удачнее. Женский вопль оборвался и перешел в хрип. После третьего удара затих и хрип.

Эвод нагнулся, приподнял подол с лица Мессалины и удовлетворенно кивнул. Императрица была мертва.

* * *

На следующий день Клавдию доложили, что его жена волей богов скончалась, не вынеся позора. Император на удивление спокойно воспринял эту весть. Он не сказал ни слова, только потребовал вина. Этот и еще несколько дней подряд он пил без просыпу, предаваясь самому разнузданному разврату с наложницами. Один раз он пьяный выбежал из дворца и, добежав до казарм преторианцев, плакал там перед солдатами и кричал, что больше никогда не женится, потому что все женщины распутницы и место им всем в одном большом лупанаре под названием Рим. Новобранцы в открытую смеялись над седым императором, а ветераны, раздавая юнцам затрещины за неуважение власти, сочувственно качали головами и говорили друг другу: "Эк разбирает нашего старика! Видать, сильно любил он свою непутевую женушку".