Не любовница (СИ)

— Что? — Оксана едва не свалилась со стула, вздрогнув от неожиданности. — Зачем?!

— Ну как зачем — поглумиться. Говорила, посмотреть на меня хочет, а то «её Валерик» фотографии не показывает, стесняется, с какой лахудрой жил.

Оксана вспыхнула от возмущения. Резко захотелось прибить обоих — и отца, и эту его девку озабоченную и наглую.

— А папа об этом визите знает?

— Знает, я говорила. Но это неважно. Просто у каждого человека есть предел терпения, Ксан, и вот мой по отношению к твоему отцу — всё. Кстати… знаешь, если бы не встреча с Ваней, я, наверное, до сих пор бы злилась и обижалась. Но, как только мы начали общаться, всё постепенно ушло, будто перестало быть важным. Может, так на меня повлияла «прекрасная» история о его подлюке жене, не знаю. Но это что-то да значит.

— Наверное, — вздохнула Оксана. И, поколебавшись, решила признаться в том, что беспокоило её уже почти две недели: — Я хотела тебе рассказать, но как, не знала. Понимаешь… я начала встречаться с мужчиной. И вот тут я, по-видимому, от папы недалеко ушла, потому что этот мужчина женат и у него двое детей. Семнадцать и одиннадцать лет, мальчик и девочка.

Оксана ожидала возмущений и вытаращенных глаз, напоминаний о морали, но ничего этого не последовало.

— Я так понимаю, ты говоришь о том мужчине, который бежал за тобой в новогоднюю ночь? — спокойно спросила мама. — Его Ваня видел, да?

— Да, его.

— Ваня сказал, он приличный человек, — огорошила Оксану мама, заставив временно потерять дар речи. — Сказал, что это сразу видно. И… Ксан, не нужно всех чесать под одну гребёнку. Бывает, что у людей разваливаются браки и кто-то уходит — мужчина к другой женщине, женщина к другому мужчине. Заводят новые отношения и живут дальше. Это его семья, его ответственность. И если он вдруг начнёт эту ответственность на тебя перекладывать — беги от него, как от огня.

— Не начнёт, мам.

— Тем более. Не терзайся. Да и… вообще… — Мама грустно улыбнулась и сказала с такой печалью, что у Оксаны на мгновение словно остановилось сердце: — Нельзя увести из семьи того, кто не хочет уходить. Теперь я в это безоговорочно верю…????????????????????

Глава 68

Михаил

Решающий разговор он наметил на пятницу, чтобы за выходные все успели остыть и собраться — он на работу, дети в школу. Как это всё воспримет Таня, Михаил не представлял, не думал о ней вообще, беспокоясь только о Юре и Маше. И об Оксане, конечно.

Она ничего не говорила, но Алмазов видел по глазам — его подвешенное состояние тревожило Оксану. Недоверия он не замечал, только тревогу и сомнения, но Михаилу и этого хватало, чтобы переживать. Алмазов вообще с трудом представлял, как Оксана до сих пор держится и не выводит его на серьёзный разговор о будущем. Сам бы Михаил так не смог. Знать, что человек, с которым ты встречаешься, состоит в браке, и вместо исчерпывающих объяснений получить какие-то нелепые отмазки… Алмазов наверняка бы не выдержал, потребовал рассказать всё в подробностях, чтобы понимать, не вешают ли ему лапшу на уши.

А Оксана просто ждала, доверившись ему, и это… подкупало. Потому что причин верить-то не было ни одной. А Оксана верила, словно знала, что Михаил не станет её обманывать. Как будто была знакома с ним уже много-много лет и понимала, какой у него характер и принципы. А впрочем… так ли важно, сколько лет прошло? Вот Михаил знает Таню почти всю жизнь, и какой в этом толк? Почти десять лет жена водила его за нос, врала, изменяла. Теперь уже Алмазов думал, что с настоящей Таней даже и не знаком, и не хочется знакомиться. Пусть живёт где-нибудь… отдельно. Машу только жаль… до боли.

В среду вечером Михаил поговорил с Юрой, решив заранее подготовить сына к пятнице, чтобы хотя бы он не был ошарашен и смог поддержать Машу.

Ошарашен Юра не был, наоборот, воспринял всё спокойно, по-взрослому.

— Когда-нибудь это должно было случиться, — сказал, пожав плечами. — Только, пап… Можно мне с тобой?

Объяснить сыну, почему ему лучше остаться рядом с матерью и Машей, было сложнее, чем просто объявить, что развод не за горами. Юре с его уравновешенностью всегда было сложно рядом с матерью и сестрой, когда те фонтанировали эмоциями, поэтому в восторг он не пришёл.

— Пап, давай договоримся, — Юра вздохнул, взъерошив волосы немного нервным движением ладони, — я останусь, скажем, на месяц. За месяц они, наверное, слегка угомонятся, как ты считаешь?

— Не знаю, не уверен. Но ты в любом случае не обязан ни с кем нянчиться, я просто надеялся, что ты окажешь поддержку Маше. Ей будет особенно сложно.

— Хочешь честно, пап? — резко спросил сын, криво усмехнувшись. — Машке будет особенно сложно, потому что вы с мамой с неё пылинки сдували. Особенно в последнее время. Хватит уже, ей почти двенадцать лет, в конце концов, сколько можно сопли вытирать. Сеструхе пора понять: не всё в жизни происходит так, как хочется, частенько бывает наоборот.

— Юр, — Михаил даже улыбнулся, — ей же будет двенадцать, а не двадцать два.