Не люди

Они пошли бок о бок к своему дому, намереваясь согреть холодную постель теплом собственных тел. К счастью, люди, занятые своими делами, уже не обращали на них никакого внимания.

А в Бергатт впервые за семьдесят два года готовилась прийти зима.

Заключение. Кошмарный сон

Мертвец с абсолютно человеческим лицом, но телом, рождённым, должно быть, чьим-то больным воображением, смотрел на него пустыми глазами. Эльверст знал, что это существо погибло из-за разрыва всех внутренних органов, и его не спасли ни костяные панцири, покрывающие сердце, лёгкие и печень, ни роговые наросты на коже. Причина смерти другого, чьё тело расплющило ниже груди, и так была ясна, как день.

Как день, который никогда не приходил на Равнину Мертвецов.

Эльверст безумно хотел проснуться, но не мог. Он ненавидел это место, и не понимал, почему сны приводят его сюда так часто. Порой ему приходилось бродить бестелесным духом по этим местам целыми днями, и он хорошо изучил практически каждого мертвеца. Здесь ничего никогда не происходило.

Но не сегодня…

… Эльверст проснулся с криком, попытался привстать на постели, но тяжело рухнул на подушки — сон вымотал его сильнее тяжелейшего физического труда.

Впрочем, откуда ему знать, насколько сильно выматывает тяжёлый труд? Большую часть жизни он спал, а физических способностей его изувеченного тела едва хватало, чтобы передвигаться по келье.

Эльверст утёр правой культей рот и отвернулся к стене. Казалось бы, он давно должен был привыкнуть к этому, но каждый раз пробуждение давалось ему с большой болью. Там, во сне, он мог быть где угодно в мире и — очевидно — за его пределами. Здесь же он едва ползал на локтях и коленях. Ни Эльверст, ни кто-либо из окружающих его людей не знали, досталось ли ему такое тело при рождении или кто-то сделал с ним это. Сам он был таким, сколько себя помнил.

И если бы не сны, показывающие прошлое и настоящее, безрукого и безногого уродца с кривой спиной и рёбрами, наверное, не приняли бы даже ни в один храм Матери, где инвалидам и сумасшедшим оказывали помощь в обмен на посильный труд. Но сейчас он здесь, в главном храме Единого, где не было места нахлебникам. И он работал, как мог. Спал иногда большую часть суток, а иногда и по несколько дней кряду. Спал и видел сны, в которых часто проступало слишком много яви.

— Эльверст, — тихо позвала Аклавия, — я вижу, что ты не спишь.

Уродец вздрогнул и повернул голову к ней. Аклавия была невероятно красивой женщиной чуть за тридцать, и боль от собственного существования в её присутствии чувствовалась наиболее остро. Иногда Эльверсту хотелось, чтобы помимо физической неполноценности его настигла и какая-нибудь духовная хворь. Такая, чтобы он не понимал, кто он есть и что ему снится.

— Давно ты здесь? — спросил он сиплым от долгого сна голосом.

— Пару часов. Ты сильно кричал во сне. — Аклавия улыбнулась и осторожно погладила его потный лоб. — Хочешь есть?

Да, в этом вся она. Другие сначала выспрашивали, что ему приснилось, пытались выяснить, насколько глубоко в прошлом происходили эти сны, и только потом приступали к кормёжке. Аклавия же всегда сначала давала ему воды и питья, а после старалась найти хоть какую-то полезную крупицу в том, что приснилось Эльверсту.

Обычно он этим пользовался. Но сегодня другой случай.

— Я видел сегодня кое-что, — пробормотал сновидец, стараясь думать только о сне — Аклавия уже вытащила катетер и помогала ему сесть, обхватив руками и прижавшись полной тугой грудью к его вмятым рёбрам. — Хотя, быть может, мне показалось.

— Это не подождёт?

— Нет.

— Настолько важно? Так же важно, как исчезновение Праведной Длани?

— Возможно, — пробормотал Эльверст, в панике ёрзая обрубками ног под одеялом, чтобы сдержать совершенно неуместно встающий член. — А может, даже важнее. Кажется… мне показалось, что я увидел… — Он выдохнул. — Мне показалось, я увидел облачка пара над тем рогатым гигантом. Знаешь, как будто он спит и пар поднимается от его рта.

Аклавия замерла, всё так же склоняясь над ним, и пристально уставилась на него.

— Ты говорил, что все на том поле мертвы.

— Да, говорил. Так мне показалось. Никто из них не двигался. Но сегодня… — Эльверст зажмурился.

Картины кошмарной бойни, произошедшей семьдесят два года назад на землях Империи и там, на равнине, стояли перед его глазами. Они были связаны. Как, очевидно, связаны события, происходящие в настоящем.

Это понимал не он один.

— То есть, три дня назад тебе снилось, что в Бергатте появились могильщики, а потом оттуда пропала Праведная Длань, — медленно проговорила Аклавия. — А сегодня ты увидел облачка пара, поднимающиеся над пастью того существа?

— Да, — прошептал Эльверст.

— Ты знаешь, что это значит?

— Я… нет, не совсем. Я же не знаю, кто это… и почему… всё тогда произошло. Я только… только вижу сны из прошлого.

Настоятельница храма Единого в Ариланте, наконец, выпрямилась и уставилась куда-то над его головой. Её лицо оставалось абсолютно каменным.