Не люди

Спустя день поле битвы тело Низвергнутого нашли Жрец и Воин. Они раскаивались в том, что сделали, воспитав такое чудовище. Тогда Воин отсёк мёртвому брату голову и сжёг тело, а Жрец сделал из черепа артефакт, который поместил в главную башню Илленсии. Маги должны были охранять Череп Низвергнутого, а в случае, если бы объявился кто-то, подобный Криону, мощи артефакта хватило бы, чтобы убить его. Так Перерождённый стал Низвергнутым, а Крион-Выродок — Хельштенским Мясником.

Велион замолчал. Краг какое-то время угрюмо обдумывал услышанное и мрачно смотрел на бутылку.

— Это хорошая легенда, — сказал он, наконец, — но в ней не хватает морали.

— Морали? — переспросил черноволосый могильщик. — Это тебе не детская сказка, чтобы в ней была мораль.

— Нет, мораль должна быть. Обязана. Всегда есть мораль.

— Мне на это плевать. Все поубивали друг друга, какая к чёрту может быть мораль? Если хочешь, придумай сам.

Краг подумал пару минут, за которые приложился к бутылке, потом передал её напарнику и подумал ещё минуту. Наконец, мысль оформилась:

— Всё из-за баб?

Велион поперхнулся и, кашляя, вернул бутылку.

— Всё из-за баб? — переспросил он.

— Ну, если бы Перерождённый не влюбился, не появился бы Крион. Если бы поддержал свою бабу, она бы не погибла, и сын бы не стал мстить. Если бы Илия не влюбилась в Выродка, она бы не стала ему помогать, и они не убили бы Перерождённого. Если бы Выродок не влюбился в Илию, он бы плюнул на её смерть и продолжил свои бесчинства, а не ушёл в изгнание. Вот и получается — всё из-за баб.

Черноволосый могильщик грустно рассмеялся.

— Тогда все эти чёртовы истории происходят из-за баб. В конце концов, если бы какая-то баба не родила Кронле, мы бы не увидели, как какой-то грёбаный маг убивает его, а ты бы не услышал эту легенду. И разве не собирались мы в первую очередь наведаться к шлюхам по возвращении из Бергатта?

— А я о чём говорю. — Внезапно Краг понял, что засыпает. — Знаешь, — сказал, едва разлепляя губы, — хреново то, что в истории с Кронле… в нашей с тобой истории… выродки это мы, могильщики. Как бы ни повернулась жизнь, все вокруг по другую сторону — бросают камни, пытаются обдурить или вообще не заплатить за работу, и вроде как виноваты мы сами. Никто не заставлял нас брать перчатки и принимать проклятье. Как бы мы ни старались, для нас всё одно кончится хреново.

Черноволосый могильщик не ответил, лишь ещё приложился к бутылке, высасывая из неё последние капли. Но Краг знал, что Велион согласен с ним.

***

Паника, которую вызвало убийство магами пришлого сказителя, утихла лишь спустя пару часов. Наиболее горячие головы пытались найти спутников убитого, но не слишком усердно — сами маги как будто не стремились к этому. Впрочем, к чему они стремились, понять было совершенно невозможно, они исчезли из таверны спустя пару минут после расправы.

В конце концов, толпа зевак разошлась, а с ней и редкие посетители, решившие остаться в таверне. Прикрытое циновкой тело смутьяна осталось лежать у входа. Хозяин, Шёлк, пересчитал пострадавшее имущество, прикинул, что добра, оставшегося в сумке сказителя, почти хватит на покрытие ущерба, и в который раз за этот вечер восхвалил богов за то, что не пострадал ни он, ни кто-то из прислуги.

— Воняет от него, — буркнула старая Марша. — Как будто уже неделю тут лежит.

Хозяин хотел уже отмахнуться от неё, но, поведя носом, и сам учуял сильный трупный смрад.

— Проклятый ворожей, даже убить по-человечески… — начал он и сразу прикусил язык.

Не лучший он выбрал вечер, чтобы костерить магов. А тело нужно убрать, иначе утром здесь будет не продохнуть. Мужиков в трактире не осталось. Чтобы нанять какого-нибудь оборванца, нужна осьмушка или четверть, а он и так сегодня потерял денег, хотя рассчитывал-то на большую прибыль…

В конце концов, до реки недалеко.

— Выброшу.

— Выбрось. А потом брось одёжку, я завтра постираю с утра. И руки сразу, как придёшь, вымой, а то мало ли…

— Мало ли, — кивнул Шёлк.

Мало ли, какая зараза от магии может прилипнуть к человеку.

Сказитель оказался не так уж и тяжёл, но Шёлк порядком запыхался, пока донёс тело. А ему ещё пришлось подняться по дугообразному мосту и перевалить мертвеца через перила. Но дело нужно было сделать по-человечески. Если бросить труп с берега, его может прибить куда-нибудь в черте Нового Бергатта, и на вонь уже с утра сбежится половина города. А это скандал и косые взгляды.

Поэтому…

Тело плюхнулось в воду. Шёлк пригладил мягкую курчавую бороду и, подумав, сплюнул на мост.

— Лучше бы ты к Гревву попёрся… балабол, — сказал он напоследок и ушёл.

Хотелось сказать слово покрепче, но дух убитого мог обидеться и начать мучать его, а не магов-убийц. Течение здесь было довольно сильным, и труп наверняка уплыл бы далеко, но этого не произошло. Буквально через пару сотен ярдов мертвец выпутался из циновки и поплыл к каналу, на берегу которого горожане устроили свалку.