Не люди

— Ты отупел на хрен? Ни разу не натягивал верёвку с колокольчиком перед ночёвкой?

Хасл и хотел бы сказать, будто понимает о чём речь, но не мог. Велион принялся объяснять, зачем это нужно, однако почти сразу замолчал и зло сплюнул.

— В общем, мы в жопе, — сказал он через пару секунд. — И я не знаю, как нам из неё выбраться. Ладно, стой здесь, сейчас что-нибудь придумаю.

Могильщик прошёл вдоль площади и остановился у края. Постоял там какое-то время, сунулся к границе «сигнализации», но отшатнулся, словно его кипятком окатило. Подступился ещё раз, шаря в пустоте руками, продвинулся практически к полосе булавок… и вновь отпрыгнул, потому что в воздухе сухо затрещало, как от жара, а перед лицом могильщика сверкнул разряд молнии. Мрачно матерясь под нос, Велион развернулся, миновал Хасла и ушёл в другой конец площади. Там он простоял недолго и, даже не пытаясь подобраться к полосе булавок, вернулся к охотнику.

— У меня есть два предложения, — сумрачно проговорил могильщик. — Первое: мы убираемся отсюда к чёртовой матери. Защита явно идёт по всему периметру башни, причём, там, где кончается открытая площадка, хрен проссышь, куда понатыканы булавки. Снять заклинание я не могу. Если попробую, от меня ничего кроме перчаток не останется. Второй вариант. — Велион помолчал. — Помнишь, что я говорил тебе, когда мы только вошли на могильник?

— Что мне ни в коем случае нельзя колдовать, — ответил Хасл, уже понимая, в чём заключается второй вариант.

Могильщик громко щёлкнул пальцами.

— Именно. Заклинание так напиталось энергией, что стало нестабильным — иначе та грёбаная молния не попыталась бы превратить меня в горстку пепла. Если чем-нибудь по нему засадить… да посильнее… Ну, мы как минимум сдохнем посреди охренительной волшебной грозы, так ведь?

Глава восемнадцатая. Познать Истину

Чёрное дерево ответило Хаслу сразу. Если бы оно обладало эмоциями, охотник решил бы, будто оно даже обрадовалось, почувствовав в нём родственную душу. Да, в этом отравленном магией растении было что-то очень близкое молодому охотнику, куда более близкое, чем у побитой спорыньёй пшеницы, благодаря которой он выследил могильщика в ту проклятую ночь.

Человек и дерево слились в крепких дружеских объятиях и стали едины, хотя расстояние между ними превышало сотню футов. По жилам Хасла медленно и неторопливо потёк древесный сок, а дерево напиталось яростной и горячей человеческой кровью. Охотник закашлялся, но чёрная древесина в тот же миг забрала этот кашель, вычищая из человеческих лёгких мелкую чёрную сажу, осевшую в них несколько дней назад.

Мощный древесный корень изогнулся дугой и вырвался из-под земли, выламывая расшатавшиеся за годы булыжники мостовой. За ним последовал второй, третий… Самый длинный отросток пробрался в пустой оконный проём и, зацепившись за что-то в доме, подтянул к дому всё дерево.

Хасл улыбнулся дереву, и его губы, покрытые корой, растянулись, скрипя и осыпаясь мелкой пылью. В ответ дерево рассмеялось, шелестя мелкой и узкой листвой. Или это смеялся сам охотник, и листва лишь вторила ему.

Медленно — куда торопиться растению, способному прожить на этой земле сотню лет? — но неумолимо чёрное дерево подползало к границе площади. Руки и ноги Хасла при этом деревенели всё сильнее, а избранное им растение становилось жутковатой смесью деревянных волокон и чёрной отравленной плоти.

Наконец, они вдвоём остановились на границе площади. Хасл хотел извиниться, но дерево не обладало эмоциями. Кора лопнула, исторгая из себя поток чёрной сажи и мутно-красного сока, и этот поток обрушился на сеть булавок. В тот же момент охотника скрутил жестокий приступ боли в животе, и он рухнул на колени, чувствуя, как мутится его рассудок. По упавшему на площадь дереву прошло несколько искр, а от листвы начали подниматься клубы чёрного маслянистого дыма.

Но практически сразу непреодолимая сила выдернула Хасла из того полубессознательного состояния, в котором он сейчас чувствовал себя наиболее комфортно. Велион дёргал его за куртку, что-то говоря и указывая куда-то в сторону плотной храмовой застройки, находящейся в половине квартала от них. Вид у могильщика был обеспокоенный.

Сначала как будто бы ничего особенного не произошло, только сухой треск, раньше практически не слышимый, стал оглушающе громким. Потом разом сверкнули несколько булавок, да так, что яркими всполохами осветило всю улицу, по которой со всех ног драпали прочь от площади охотник и могильщик.

— Сюда! — рявкнул Велион и, схватив Хасла за плечо, уволок его за храм с мощными гранитными стенами. Впрочем, верхушку храма семьдесят лет назад постигла та же участь, что и верхние этажи Башни — её как будто срезало циклопическим ножом.