Не лучший день хирурга Панкратова

И он стал подробно объяснять механизм воздействия лекарств на воспалительный процесс в суставах. Но студенты устали. Они с тоской поглядывали на окно, как птицы, находящиеся в неволе. Панкратов понял, что молодняк пора выпускать на свободу, и объявил амнистию.

– Господа студенты, вы свободны.

Через пару секунд аудитория опустела

– Давай, Марина, проведем прием сегодня побыстрее, что-то я неважно себя чувствую...

Она понимающе кивнула.

Через два часа коридор опустел. Панкратов тяжело осел на стуле, чувствуя, как все кругом поплыло.

– Да у вас сильный жар! – Марина померила температуру. Оказалось 38,5.

– Вам обязательно нужно лечь в постель, – категорически потребовала она. – Давайте я попрошу старшую сестру, чтобы она постелила вам в кабинете.

– Нет, нет, – начал отказываться Панкратов, – у меня еще сегодня комиссия по внутрибольничной инфекции, я там должен выступать.

– Никаких разговоров, – возмутилась Марина, – вы... – Она не успела выразить свое законное возмущение, раздался телефонный звонок. Звонил доктор Сергунов.

– Как ваш больной? – спросил он у Панкратова.

– Пока тяжелый, – ответил он, удивляясь такому вниманию начальства к бомжу.

– Почему вы мне не сообщили, что произошло во время операции? Вы были обязаны немедленно доложить мне об этом. Если позабыли о субординации, то я вам напоминаю: пока я здесь еще главный хирург, а вы – заведующий отделением.

– Увы, не забыл, – со странной отрешенностью заверил Сергунова Панкратов.

– И что же у вас случилось во время операции? – продолжал допрос Сергунов.

– Соскочила лигатура с артерии. Завтра я все подробно, как обычно, – подчеркнул он, – доложу на утренней конференции.

– Теперь – немедленно в свой кабинет! Там вас доктор Кирюхин дожидается.

Марина забрала у Панкратова телефон. Он улыбнулся:

– А ты, Марина, оказывается очень строгая хозяйка.

– Я не строгая, Андрей Викторович, я – справедливая. Входя в кабинет, он стукнулся о дверную притолоку.

– Ого! Штормит прилично! И что это пол здесь такой кривой? – потер он ушибленный лоб.

К другу бросился Виктор и осторожно усадил его в кресло. Подсел рядом, взял за руку:

– Что это ты, старик, задумал болеть? Мы с тобой так не договаривались. Ну-ка, ложись!

– Ага, лазарет мне тут устроили! – Панкратов осмотрелся. В кабинете было прибрано, как никогда. Кофеварка отсутствовала. Диван превратился в больничную кровать под двумя матрацами. Появились подушки и теплое одеяло. Все вокруг сияло чистотой. Сразу была видна рука Марины.

– Отличная вышла палата – литер «Б» для платных пациентов, – улыбнулся Панкратов, но тут его снова охватил озноб, даже зубы лязгнули.

– Давай, Андрюша, я тебя посмотрю, пока здесь все спокойненько, никаких делегаций.

– А что, должны прийти? – затосковал Андрей.

– Должны. А как же, все уже прознали, что ты занемог. Беспокоятся люди.

– Надо же, – удивился Андрей, – такое внимание моей персоне, не ожидал.

– Заслужил, Андрюша. Так, давай начнем с пальчика, – начал он разматывать марлевую повязку. – Вот так, вот, – произнес он нараспев, – раздуло нас, как надо.

Андрей только взглянул на палец, сразу же понял, в чем дело. Они встретились взглядом с Виктором.

– Да-а, дела-а, – протянул Виктор. – Плохо!

Андрей получше рассмотрел палец. Вздохнул:

– Кажется, доигрался. – Они помолчали. – Это анаэробная, Витя. И, похоже, далеко пошла.

– Посмотрим, посмотрим, – Виктор начал нежно нажимать на разные участки руки, спрашивая: – Здесь болит? А здесь? Ну что ж, – закончил он осмотр, – придется вскрывать.

– Да это я уже понял, – согласился Андрей. – Черт, как это меня угораздило!

Дверь приоткрылась, заглянул Петр:

– Как вы, Андрей Викторович?

– Заходи. Вот говорят, резать надо.

Петр вошел, постоял, виновато отводя глаза в сторону. Потом помялся, сказал:

– Это я во всем виноват, Андрей Викторович, простите меня.

– Здравствуй, приехали, – неожиданно взорвался Панкратов. – Ничего ты не виноват, прекрати. Больше чтобы я ничего подобного не слышал. Единственный, кто виноват в таких случаях, это хирург. А на операции, к твоему сведению, им был я. И больше никаких разговоров. Сам когда-то будешь начальником, тогда и поймешь, а сейчас лучше думай, как мне помочь. На, смотри, – он протянул руку. – Да без перчаток не хватайся. Все-таки зараза, как-никак.

– Андрей Викторович, надо вскрывать, делать несколько разрезов на пальце, – объяснил Петр, – а то... упаси Боже, -остановился он, не решаясь продолжить.

– Что споткнулся? Правильно говоришь, а то инфекция попрет выше. Тогда уже ампутацией пальца не обойтись, забирай больше. Умненький ты у нас парень, всегда я это говорил. Как, Витя, ты согласен со мной?

– Согласен. Петр Петрович у нас далеко пойдет.

– Если не остановят. А то он больно норовистый парень, все с начальством устраивает диспуты. И чего ты здесь вообще вторые сутки крутишься, Петриссимо? После дежурства домой бы пошел или с девушкой в кино отправился. Небось, от прекрасного пола отбоя нет, богатырь ты наш?