Не мешайте палачу

– Представь себе, его собственная дочь. Застрелила отца и мать. Свихнувшаяся наркоманка. Вот тебе список самых активных деятелей той группировки, которая выдвинула Малькова кандидатом на выборы. Через час жду ваши соображения. Юрий, тебя тоже касается.

Он повернулся и вышел из кабинета, не сказав больше ни слова.

Глава 11

Список активных членов группировки, выдвигавшей и поддерживавшей Сергея Георгиевича Малькова, оказался довольно длинным. Настя и Коротков поделили его пополам и сели на телефоны. Минут через сорок картина начала проясняться. Депутат Государственной думы Леонид Михайлович Изотов находится под стражей за покушение на убийство жены. Выбыл, стало быть, из игры. Бизнесмен по фамилии Семенов попал в аварию и скончался на месте. Тоже выбыл. Плюс ко всему застрелившийся Мхитаров и убитый непонятным психом прокурорский работник Лученков. И во главе всего – застреленный собственной дочерью губернатор Мальков.

– Я бы сюда и Юрцева прилепила, – задумчиво сказала Настя. – Семенов занимался нефтяными делами, а Юрцев каким-то боком связан с нефтяниками, не зря же его на сходняк в «Россию» пригласили.

– Но Юрцева в этом списке нет, – возразил Коротков.

– Еще бы ему там быть! На него досье весом килограммов в пять наверняка имеется. Зачем же кандидату в президенты афишировать свою связь с человеком, под которого милиция подкапывается? Только я никак не пойму, по какому принципу можно этих шестерых объединить. Двоих – Лученкова и Малькова – убили. А остальные? Может, случайные совпадения? Я не понимаю, как можно заставить человека толкнуть под колеса собственную жену. Или ехать во встречном направлении по улице с односторонним движением. Убей меня, не понимаю. Человека можно заставить застрелиться, отравиться, словом, покончить с собой, история криминалистики знает такие случаи. Точнее, не заставить, а вынудить. Но что могло произойти с Изотовым и Семеновым?

– В итоге мы с тобой имеем два убийства, два самоубийства и два непонятных случая, – констатировал Коротков. – А Стасов еще не звонил?

– Пока нет. Будем ждать, может, его Татьяна нам что-нибудь интересное скажет. Ладно, Юрик, хватит сопли развешивать, пошли к Колобку. Час в аккурат миновал.

– Не густо, – скептически покачал головой полковник Гордеев, выслушав их. – Какие есть предложения?

– Взять под контроль тех людей из списка, которые живут в Москве, – быстро сказал Коротков.

– Не смеши меня! – фыркнул Гордеев. – Их сколько в этом списке? А нас сколько? Вот то-то. Я жду от вас не организационных решений, а идей. В списке сотня человек. Не всех же их будут выводить из игры. В выборе жертв есть какой-то принцип. И вы должны его выявить, а не предлагать мне очевидные и невыполнимые вещи. Ну?

– Я не могу заниматься принципом, – упрямо произнесла Настя, – пока не пойму, какой конкретно круг людей им охвачен. Что случилось с Изотовым и Семеновым? Попадают они в этот круг или нет?

– И как ты собираешься это выяснять? Я бы посоветовал тебе сделать наоборот. Возьми тех четверых, кто не вызывает у тебя сомнений, поищи объединяющий их принцип, а потом примерь к этому принципу тех, чей случай тебе непонятен.

– Они от этого понятней не станут. Виктор Алексеевич, в этих делах вообще нет ничего бесспорного. Почему псих расстрелял Лученкова? Почему дочка губернатора решила убить родителей? Что общего между этими двумя убийцами?

– А действительно, что между ними общего? – повторил Гордеев. – Ну-ка отвечай быстро.

– У них с головой не все в порядке.

– Ну вот ты и ответила.

– Нет, неубедительно, – упиралась Настя. – Двое сдвинутых, в разных городах страны… Нет.

– Неправда, деточка, – сказал Виктор Алексеевич неожиданно мягким голосом. – Ты почему-то боишься говорить мне правду. А напрасно. Разве я когда-нибудь ругал тебя за идеи? Разве говорил когда-нибудь, что они глупые и неправдоподобные? Чего ты испугалась?

Настя улыбнулась. Начальник видел ее насквозь. Ничего от него не скроешь. Конечно, она боялась. Тот факт, что в течение короткого времени и Гордеев, и ее собственный муж заявили, что в ее голове появляются бредовые идеи, произвел на нее сильное впечатление. Даже слишком сильное. Она начала опасаться и прислушиваться к себе.