Не мешайте палачу

– Затем. Присутствие негативного раздражителя помогает держаться в форме. Что вы сидите сложа руки? Смотрите меню, выбирайте блюда.

– Я не голоден.

– Вы опять лжете? Как же вы можете быть не голодны?

– Повторяю вам…

– Хорошо, хорошо, – торопливо перебила его Настя. – Вы не голодны, я поняла. Мне не нужно повторять по три раза. Но, поскольку мы с вами договорились, что вы будете меня слушаться, я прошу вас что-нибудь заказать.

– Мне все равно, заказывайте сами.

– Что вы пьете?

– Ничего.

– Совсем ничего?

– Совсем.

– Хорошо, значит, кампари.

Она специально выбрала этот столик два дня назад. С ее места прекрасно просматривался весь зал и обе двери – в холл и в служебные помещения. Ровно в два часа появился Юра Коротков и сел там же, где сидел вчера и позавчера. Все это было частью спектакля. Коротков внимательно оглядел зал, нашел глазами Настю, привстал со своего места и поклонился ей. Настя демонстративно фыркнула и передернула плечами.

Официантка принесла закуски и бутылку кампари.

– Ешьте, – сказала Настя. – Следующее кормление будет не скоро. Попробуйте, это вкусно.

Сауляк лениво отрезал кусочек говяжьего языка и неторопливо отправил в рот. Лицо его было бесстрастным, и было вовсе не похоже, что он изо всех сил борется с голодом, не желая есть оплаченную незнакомой женщиной еду. Такое впечатление, что он действительно не хочет есть.

К их столику снова подлетел прыткий Герман Валерьянович, на этот раз у него в руках была бутылка шампанского «Ив Роше».

– Ваш поклонник уже пришел, – сообщил он, заговорщически улыбаясь. – И просил вам передать это шампанское.

– Да что ж он никак не уймется! – с досадой сказала Настя громко и отчетливо, так, чтобы слышно было на весь ресторан.

Сауляк сидел неподвижно, даже головы не повернул в ту сторону, куда смотрела Настя. Она встала и, взяв бутылку за горлышко, медленно отправилась через весь зал к столику, за которым сидел Коротков. В ресторане в это время было человек тридцать, и все они, как один, следили глазами за высокой худощавой женщиной в черных брюках и голубом пушистом свитере, которая плавно двигалась между столиками, неся в руках бутылку французского шампанского.

Подойдя к Короткову, Настя со всего размаху поставила бутылку на стол, так что посуда задребезжала.

– Я не пью шампанское, – громко сказала она. – И не присылайте мне его больше. Вам понятно?

– А что вы пьете? – так же громко спросил Коротков, не вставая с места. – Я бы хотел хоть чем-нибудь доставить вам удовольствие.

– Если хотите, можете меня поцеловать, прямо здесь и сейчас, но только один раз и с условием, что вы больше не будете мне надоедать.

– Ну и стерва же ты, – шепотом произнес Коротков, растягивая губы в улыбке.

Настя поняла, что он имел в виду. Он был немного ниже ее ростом, но туфли на каблуках сделали разницу между ними весьма существенной. Она усмехнулась, понимая, что на них смотрит весь ресторан, наклонилась, сняла туфли и сразу стала заметно ниже, почти сравнявшись с Коротковым, который был обут в зимние ботинки на толстой подошве. Юра шагнул к ней, обнял, положив одну руку на ее спину, а другую – на затылок. Его лицо медленно приближалось, и Насте захотелось зажмуриться и отступить. Но отступать было некуда. Губы его были твердыми и прохладными, и, несмотря на всю нелепую двусмысленность (или двусмысленную нелепость?) ситуации, она не могла не признать, что целуется Юрка хорошо. Боже мой, они были знакомы восемь лет, они работали в одном отделе, Коротков неоднократно бывал в гостях у Насти и Алексея, выплакивал на ее плече свои обиды по поводу любовных неудач. И вот теперь за много километров от Москвы в ресторане провинциальной гостиницы они целуются на глазах у изумленной публики только лишь потому, что кто-то охотится за освободившимся из мест лишения свободы Павлом Сауляком. Чудны дела твои, милицейская жизнь!

Коротков оторвался от ее губ, галантно поцеловал ее руку и спокойно сел на место. Настя не торопясь надела туфли на семисантиметровых каблуках, обворожительно улыбнулась и двинулась в обратный путь к своему столику.

Сауляк сидел неподвижно, вертя в руках маленькую вилку для десерта и не сводя с нее глаз. Настя кинула взгляд на его тарелку и отметила, что он почти ничего не съел, кроме того единственного кусочка языка.

– Послушайте, Павел, я понимаю, что у вас могут быть свои принципы и соображения, но вы должны поесть. В конце концов, то, что нам с вами предстоит, не является прогулкой по дачному участку, и совершенно неизвестно, где и когда мы с вами сможем поесть в следующий раз. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы у нас с вами возникли проблемы из-за ваших неумных прихотей и выходок.

– Значит, вы уверены, что из-за ваших выходок у нас проблем не будет? – спросил он, не отрывая взгляда от серебряной блестящей вилочки.

Ух ты! Заметил, значит. А сидел как каменное изваяние, даже головы не повернул, когда она объяснялась с Коротковым.