Не мешайте палачу

– Вы слишком нервная. Впрочем, я слышал, все актрисы истерички в большей или меньшей степени.

– Аш-игрековый компонент, – пробормотала она, вытаскивая из-под сиденья свою сумку.

– Как вы сказали?

– Про таких, как я, психиатры говорят, что у нас сильно выражен аш-игрековый компонент. «Аш» и «игрек» – две первые буквы латинского написания слова «истерия».

– Так вы еще и психиатр? – усмехнулся Сауляк.

– Нет, но курс психодиагностики я прослушала.

– По-моему, вы такая же актриса, как я – чемпион по кикбоксингу.

– По-моему, тоже. Пошли к выходу. И давайте не ссориться, ладно?

Аэропорт в Уральске был маленьким, тесным, грязным и бестолковым. Пробравшись сквозь толпу пассажиров, стоящих в очереди на регистрацию и посадку, они вышли на улицу. Здесь было намного холоднее, чем в Самаре, дул пронизывающий ветер, забивая глаза мелкой колючей снежной крупой. Пассажирам их рейса было предложено устроиться в гостиницу аэропорта, так как, судя по сводкам синоптиков, рейсы в Екатеринбург возобновятся не раньше завтрашнего дня. Этим любезным приглашением воспользовались немногие, так как до Екатеринбурга можно было за десять часов доехать поездом. Но Настя точно знала, что никаким поездом она Сауляка не повезет. Даже если рядом все время будет Коротков, они не смогут ничего сделать, пожелай их навязчивые друзья сотворить какую-нибудь гадость. В поезде человек защищен минимально. Лучше уж торчать здесь, в Уральске, и терпеливо ждать самолета. Кроме того, скрыться от преследователей Настя могла только в аэропорту Кольцово, там ее ждали, там ей дадут новые документы. Значит, во что бы то ни стало нужно попасть именно туда, и не с улицы, а из зоны прилета.

В гостинице им предложили два койко-места в разных шестиместных номерах – мужском и женском. Этот вариант Настю не устраивал категорически, пришлось доставать еще одну стодолларовую купюру, после чего администратор, лучезарно улыбаясь, протянула ей ключ от стандартного двухместного номера с телефоном и санузлом. Вероятно, в аэропортовской гостинице это был номер самой высшей категории.

В номере она швырнула сумку на пол, скинула куртку и плюхнулась на кровать. Сауляк аккуратно повесил свою одежду в шкаф и уселся в кресло. Со своего места Насте не было его видно, но она могла бы голову дать на отсечение, что он опять сидит, скрестив руки и закрыв глаза.

– Вы будете продолжать голодовку? – с сарказмом спросила она Павла.

– А вы уже успели проголодаться? – отпарировал он. – Вас прокормить – никаких денег не хватит.

– У меня нормальный аппетит здорового человека, не отягощенного муками совести, – весело ответила Настя. – А глядя на вас, можно подумать, что вам кусок в горло не лезет. От страха, что ли?

– Завидую вашему оптимизму. Впрочем, не зря же говорят, что многия горести – от многих знаний.

– Так поделитесь со мной вашими горестными знаниями, может, и у меня аппетит пропадет. Сэкономим на еде.

Он не ответил, но Настя с удовлетворением подумала, что произносимые им фразы стали длиннее, чем вчера. Ничего, со временем она его разговорит, нужно только терпение и немного выдумки. Одну особенность Павла Сауляка она уже высчитала: он не может мгновенно перестраиваться. Вчера в ресторане, когда она неожиданно назвала его Пашенькой и заговорила с ним ласково-просительно, он отступил от избранной жесткой линии поведения. Не потому, что поддался на ее мягкость, а потому что растерялся. И именно этим можно объяснить тот фортель, который он выкинул, танцуя с ней. Этот человек теряется, когда чего-то не понимает. Что ж, будем исходить из этого.

Некоторое время она лежала молча, подняв кверху руки и придирчиво рассматривая маникюр. Потом перевернулась на живот, оперлась подбородком на руки и в упор стала разглядывать Павла. Тот никак не реагировал, даже не пошевелился, словно окаменел.

– Как вы думаете, они сидят внизу или караулят нас на улице? – спросила она.

– Скорее всего кто-то из них сидит внизу, а кто-то – в холле на нашем этаже. Они же друг от друга тоже прячутся.

– Здесь не Москва, надолго их не хватит. Надо их всех куда-нибудь увести, пусть потолкутся на одном пятачке.

– Хотите поэкспериментировать? – Он приоткрыл глаза, но голову не повернул.

– А что? Не вам же одному. Я люблю развлечения, скука меня угнетает и лишает работоспособности. Собеседник из вас никакой, а если нельзя развлекаться с единомышленниками, то можно попробовать использовать для этого врагов. Как вы считаете?

– Тот, кто вас нанял, по-видимому, полный идиот, – процедил Сауляк. – И где только он вас откопал?

– Не грубите, Павел Дмитриевич. Если бы я не встретила вас вчера возле ворот вашего богоугодного заведения, вы бы уже стыли в придорожной канаве, и легкий февральский снежок тихо падал бы на ваше бездыханное тело. Может быть, вы и правы, я не настолько опытна, чтобы довезти вас до места назначения целым и невредимым, но по крайней мере лишние сутки жизни я вам подарила. Хоть бы за это спасибо сказали.

– Сутки жизни, как и деньги, лишними не бывают.