Не месяц Май

– Старуху по УДО выпустили, а до нее еще двух баб из руководящего звена, – перешел сразу к делу Юра, привлекая мое внимание. – Мы за всеми приглядывали, а три дня назад старая из города пропала. Не сложно же догадаться, куда ее понесет, сама понимаешь. Вчера вот весь день ждали, и сегодня тоже – никто не появлялся. Витька отмашку дал, чтоб вы возвращались, а эти дуры в последний момент…

Юра вжал носом в пол женщину, вынудив замолчать. Проклятия она изрыгала все громче, стараясь перекричать своего тюремщика.

Так значит жена Бига на свободе? Я после психотерапевта как-то совсем перестала следить за ее судьбой. Отбросила переживания о ней и ей подобных. С камерами затянула. Надо было их купить, а потом уж мебелью себя баловать.

– Взяли вот обеих, Костик только Старуху упустил, расслабился на гражданке. Прыткая оказалась, через забор твой не пойми как сиганула. Палит еще. А может и не она палит, всякое бывает. Сейчас дежурка уже приедет, разберемся. Посидите пока. И пацан, – Юра кивнул Маю, – к окнам не лезь, если что, в ванную ее прячь. Понял?

Я оглянулась и увидела, как ангел кивнул.

Снаружи донеслось рычание двигателя, несколько выстрелов и внушительный грохот.

– Вот и гвардия, – обрадовался Юра. – Пацан, подержи. На всякий случай проверю, что там.

Май на команду среагировал мгновенно, так что буквально через минуту я сидела на полу у двери ванной, ангел прижимал мою мать к полу и вглядывался в происходящее снаружи через окна, а голос Сундукова доносился с веранды, и, судя по тембру, все было в порядке.

Та, что меня когда-то родила, вдруг расхохоталась. Этот странный булькающий визгливый смех резанул по ушам, заставив Мая вздрогнуть и инстинктивно надавить на плечи пленницы сильнее. Она хрюкнула, но хохот не прекратился, только сильнее стал, злобнее и как будто безумнее, а после скатился в яростное шипение и новые проклятия, перемежающиеся с угрозами. А дальше я услышала знакомые до отвращения строки, с которых начиналась каждая уродская проповедь. Единолично придуманное ее божеством предсказание о том, как он воскреснет после кончины для жизни вечной.

– Ты умрешь, ты умрешь, – со свистом сипела она и билась головой об пол.

Я подняла взгляд на Мая и поняла, что все это время он обеспокоено наблюдал за мной. Не боялся, не испытывал отвращение, нет. Волновался за меня, а еще цепко следил за всей окружающей обстановкой.

И спас меня.

Как так вышло? Ведь это он такой милый, чудаковатый и бесхитростный. Мне казалось, что я могу помочь ему: оградить от зла, которое скрывается в людях. Разве нет?

С самого начала защита была нужна не ему, а мне?

Резкий удар о панорамное окно зоны гостиной застал нас врасплох. Все дальнейшее, должно быть, произошло за секунду, но для меня это мгновение растянулось на долгие минуты.

Опершись окровавленной ладонью о стекло, с той стороны стояла первая жена Бига, которую опера Старухой прозвали за внешний вид и манеру одеваться. В отличие от моей матери сумасшедшей она не выглядела, обозленной – да, но не сумасшедшей. Ее взгляд исподлобья, полный ненависти, был направлен на меня. Мой дом возвышался над землей, и это позволяло видеть ее лишь по пояс. Она подняла вторую руку – взору открылось черное лезвие топора.

– Май, – прошептала бездумно я, вскочила с пола и рванула к ангелу.

Господи, это ведь мое прошлое, и мои демоны! Почему под угрозой оказалась его жизнь?

Я схватила Мая за руку и потянула за собой к выходу. Раздался первый хлесткий жесткий удар, не принесший Старухе никакого удовлетворения, поскольку стекло лишь треснуло. Она оскалилась, перехватила рукоять топора двумя руками и замахнулась снова. Этот удар расколол стекло, и одновременно Май меня послушался, но только не совсем так, как я этого ожидала. Он вскочил с пола, подхватил меня на руки и буквально понес к входной двери.

Я видела глаза той, чью жизнь разрушила, видела ненависть, которую она, должно быть, взращивала и лелеяла все эти годы. И она почти добралась до меня. Почти. Раздался выстрел, Старуху поймали с той стороны стекла – ей так и не удалось попасть внутрь, – скрутили и отобрали топор. Последнее, что я услышала перед тем, как входная дверь скрыла от меня жуткое зрелище, – нечеловеческий, дикий вой, полный отчаяния и ярости. И ему вторил безумный смех моей матери…

– Как она? – полчаса спустя спросил шепотом Витька, заглянув в мой пикап.

Мы с Маем сидели на переднем пассажирском сиденье. Вернее он сидел, а я свернулась у него на коленях калачиком и дремала.

– Спит, – спокойно ответил ангел. Каким-то непостижимым образом, он оставался уверенным в себе, рассудительным, а я почему-то паниковала, замирала, отключалась от реальности и, в целом, ощущала такой раздрай, что становилась совершенно беспомощной. Даже на вопросы полиции нормально отвечать не могла, все сбивалась и слова забывала.

– Спасибо тебе, – искренне поблагодарил Витя. – Что сразу про птиц написал, и что слежку заметил, и фотографию этого упыря на заправке сделал.

– Это он стрелял?

– Да. Правда, спасибо!