Не место для якоря

Я и правда знала. Его мягкое прикосновение, такое дружелюбное и даже чуть ласковое, смыло острую напряженность внутри. Натянутая струна разгладилась, и я вспомнила, что это всего лишь флаер. Он полуавтоматический. Им управлять элементарно. Я выбрала ручной режим, словно делала это сотню раз, и скоростной режим для подъема вверх. Мотор тихонько загудел. От этого звука в машине легко избавиться, но в транспорте вроде флаеров и шаттлов его не убирают, так как он помогает пилоту ориентироваться в ситуации. Я потянула штурвал на себя, поднимая вверх под углом семьдесят градусов. Атон снова протянул левую руку и положил поверх моих, слегка подкорректировав этим траекторию.

Я поднималась вверх до тех пор, пока не замигал экран, показывая, что мы в четвертом секторе. Я выбрала скоростной режим этого сектора и после команды Атона «на запад» двинулась в указанном направлении. Штурвал под моими руками был немного шершавый и приятно пах мятой. Это был запах Атона. Я знала, что в стандартный ванный мужской набор в лагере входит мыльная основа с ароматом мяты или древесная на выбор. Девушки тоже, конечно, могли это выбрать, но большинство пользовалось установками по умолчанию. У меня вот, например, был яблочный мыльный набор, и он вполне меня устраивал. Но несмотря на то, что половина лагеря тоже пахла мятой, этот запах у меня ассоциировался лишь с Атоном. Он постоянно пах чем-то мятным и иногда цитрусовым. И солнцем. Если можно им вообще пахнуть, но я уверена, что можно.

В полете не было абсолютно ничего страшного. Совершенно непонятно, как я не могла справиться с этим раньше. Я виляла между гор, проносилась над верхушками деревьев, подбадриваемая Атоном, и моя точность помогала мне в управлении. Ощущение свободы и бесконечного открытого пространства затопило всё моё существо, и я уже вместе с Атоном смеялась на наиболее крутых виражах, шутила про пробегающих внизу испуганных животных и, казалось, была впервые в жизни искренне счастлива. Именно в этот момент больше всего верилось, что впереди меня ждет прекрасное будущее, и нет вообще ничего невозможного в этом невероятном мире.

Где-то спустя час, вдоволь налетавшись, я, последовав указаниям друга, приземлилась на поле в контролируемой климатической зоне. Оно выглядело очень странно, и я была особенно рада предложению Атона поразмяться, очень уж хотелось посмотреть на него вблизи.

Выпрыгнув из флаера, я мгновенно очутилась в странной высокой траве. Память услужливо начала подкидывать мне названия подобных растений, но я не находила соответствия с этими стебельками. Присев на корточки, я взяла в руки золотистый колос и стала его разглядывать. Этот запах я постоянно чувствовала в лагере, и он мне неуловимо что-то напоминал.

— Ты никогда не видела пшеницы? — Атон подошел сбоку, проводя рукой по вершинам колосьев. Они колыхались, как море от ветра, и издавали тихий шелест. — Из нее местные делают настоящий хлеб.

— Правда? — я удивилась и ещё раз принюхалась. Затем разворошила колосок и попробовала на вкус пару маленьких зернышек. Дурная привычка — всё пробовать, но от своей сущности никуда не убежишь, как ни старайся. Теперь понятно, что напоминал мне это запах — хлеб и разные мучные изделия, только в них он был искусственным, и я ясно это чувствовала, поэтому и не сразу распознала.

Атон снял мундир и расстелил его на земле, погнув стебельки. Он остался в одной только белой футболке, но здесь совсем не было холодно. В это время года пшеница не должна быть ещё такой золотой, если она растет в привычной среде, но эти климатические вышки перевернули всё с ног на голову.

Я на мгновение замерла с колоском в руках. В свете заходящего солнца волосы Атона золотились так же, как и пшеница, и это казалось мне самым прекрасным зрелищем, которое я когда-либо видела. Казалось, он был рожден здесь, в это самое время, в свете нашего светила и сам являлся продолжением природы, наиболее органичной её частью. Он блуждающим взглядом смотрел на колыхающееся вокруг желтое море, а потом перевел глаза на меня, и в них было небо. Не было ничего прекрасней этих небесных голубых глаз и волос из золота. Как жаль, что моим умением никогда не было рисование, это мгновение следовало бы увековечить в чем-то более долговременном, чем человеческая память.

Атон похлопал рукой по месту рядом с собой, приглашая присесть. Я подошла и устроилась рядышком, вновь чувствуя себя неуютно и не веря, что это прекрасное божество назвалось моим другом.

— Красиво, правда? — он задумчиво посмотрел вдаль, сливаясь с пейзажем. Ветер играл с его волосами так же, как и с колосьями, а солнце игриво перемигивалось и с его макушкой, и с этой бесконечной золотой гладью.

— Угу, — только и смогла вымолвить на всё это я.

Друг жестом фокусника достал неизвестно откуда термобутылку с двумя пластиковыми кружками и стал наливать в них чай. Суда по запаху, чабрецово-мятный. И как он догадался, что именно чая мне сейчас хочется больше всего?