Не могу его оставить (СИ)

— Ничего, скоро этот козёл запоёт совсем по другому, — тот, что был покрупнее смачно харкнул на только что убранный асфальт и выбил из пачки сигарету, — как брать бабки в долг — это ничего, а отдавать, так хрен с маслом. Он мне ещё антимонии свои интеллигентские разводить будет, м*дель в очках.

— Да, он сс*кло, — подхватил второй, — е*ало разбить и все дела. Ты видел, как он побледнел, когда я его об стену пи*данул.

— Ладно, пошли. Ещё наведаемся.

Женя встала и почувствовала, как внутри разрастается колючий комок тревоги. Каким-то чувством она поняла, что братки сейчас говорили об Игоре и поспешно вбежала в парадную. Несколько пролётов миновала пешком, игнорируя лифт и дёрнула дверь квартиры. Она не ошиблась. Дверь оказалась не заперта и Игорь встретил её на пороге ванной комнаты, прижимая к лицу мокрое полотенце.

— Игорь, я сейчас встретила на улице каких-то странных парней. Прямо, как братки из 90х. Мне показалось, что они шли от нас. Что случилось? Зачем они приходили?

— Это коллекторы, — Игорь был в таком состоянии, что даже не нашёл в себе сил, что бы соврать. Его трясло. Из распухшей губы стекала кровь. А разбитые очки в тонкой золочёной оправе висели на одном ухе.

— Коллекторы? — изумилась Женя, — какие ещё коллекторы? К нам? Зачем? Ты можешь объяснить, что случилось?

— Не строй из себя дуру, — обиженно рявкнул Игорь, — какие могут быть коллекторы. Обыкновенные. Которые деньги выбивают.

Его затрясло и он запричитал, что-то нечленораздельное.

— Олег… Я же говорил… Что теперь делать? Всё записано на моё имя… Где я возьму такую сумму?

— Игорёк, успокойся, — Женя подошла ближе и попыталась его обнять, — объясни, что произошло. Я ничего не понимаю.

— Да, что ты можешь понимать, — Игорь откинул Женины руки и запричитал, — мы организовали с Олегом фирму и все активы вывели на меня. Фирма прогорела. Я был должен банку семнадцать миллионов.

— Семнадцать миллионов? — ахнула Женя, — что за дела вы придумали с Олегом?

Игорь пропустил её ответ мимо ушей и закончил своё повествование?

— Потом Олег нашёл каких-то людей, которые выкупили наш долг у банка и вот теперь они хотят получить своё, но уже с процентами.

Женя слушала и не могла поверить своим ушам. В ней даже всколыхнулось возмущение. На, что Игорь рассчитывал? Как додумался взять такую огромную? И почему отдуваться приходится одному? Но Игорь выглядел таким несчастным, что в душе Жени взметнулась огромная волна сочувствия и жалости.

— Игорь, прошу тебя успокойся. Мы, что-нибудь придумаем. Я буду с тобой. Мы обязательно выкрутимся. В конце-концов, обратимся к твоим родителям. К моим. Что-нибудь продадим.

— Ты идиотка? — Игорь едва не завопил от раздражения, — что мы можем продать? Что у нас есть? Эта однушка? А жить мы где будем? Или мои родители. Рядовые научные работники, я уже не говорю о твоих нищебродах.

— Хорошо, но почему Олег не хочет тебе помочь раз втянул во всё это дело? — Женя проглотила слово «нищеброды» и принялась утешать мужа с новым рвением, — как же так? Это несправедливо. Непорядочно, в конце концов.

— Ты не понимаешь, — в отчаянье запричитал он, — это наши мужские дела. В конце концов, многолетняя дружба. Да и сам кредитный договор оформлен на моё имя.

— Но это просто бесчестно по отношению к тебе. Оформить кредит на твоё имя, пользоваться им, как своим, а потом нырнуть в кусты.

— Не лезь в то, чего не понимаешь. Какой ужас. Я пропал! Я погиб!

Игорь оттолкнул Женю от себя и забегал по прихожей, размахивая окровавленным полотенцем

— Всё-таки надо подумать, что можно продать. Покрыть долг хотя бы частично.

— Дура!!! — завопил Игорь и внезапно умолк.

— Квартира твоей бабки на Петроградской. Она ведь двушка?

— Да, — Женя машинально кивнула.

— А бабушка оставила завещание?

— Да, на меня. Но ещё не прошло положенных пол-года.

— Это пустяки, — Игорь мгновенно просиял лицом, буквально расцвел, — такие хоромы стоят очень прилично. Я думаю в этом случае кредиторы подождут. Ты ведь согласна? Да? Ради меня?

— Подождут? — так же машинально переспросила Женя и стесняясь своих сомнений, осторожно пролепетала:

— Даже не знаю, что скажут родители. Мне надо подумать.

Глава 27

Места в гастрольном автобусе было много, но Мартин специально забрался на самую дальнюю верхнюю полку и сделал вид, что отдыхает.

За последние три недели он ни чувствовал ничего кроме безумной усталости, а постоянная скученность и невозможность уединиться, непрозрачно намекали на то, что жизнь рок-музыканта далеко не так привлекательна, как может показаться со стороны. Они были в туре третий месяц и бесконечно меняющиеся города, клубы, пейзажи превратились в одну пёструю ленту. От бесконечного мелькания у него начинало сводить скулы и подкатывала тошнота. А постоянное присутствие друзей, теснота и невозможность, хоть минуту, побыть одному, вызывали глухое раздражение. То о чем мечталось с малолетства постепенно превращалось в пытку. Он устал и очень хотел домой.