Не могу его оставить (СИ)

Женя легкомысленно отмахнулась. Честно говоря, она особо не вслушивалась в бабушкины речи и только её врождённая особенность подчиняться, быть слабой и неконфликтной, посеяла в душе испуганные и суеверные ростки покорности.

— Дом, подчиненный своим бытом законам христианства и наполненный духовной жизнью, примером которой является глава семейства, всегда будет под защитой Бога, — наставительно закончила бабушка, — слушайся мужа и будет тебе благо.

На улицу Женя вышла в лёгких сиреневых сумерках. Сперва она долго разговаривала с бабушкой, потом смотрела серию своего любимого сериала. Когда она вытащила из сумки телефон, то обнаружила, что аппарат стоит на беззвучном режиме и на нём два пропущенных от мамы, один от куратора курса, один от подружки Наташи и девятнадцать пропущенных от Игоря. Женя вся поёжилась от ужаса и предполагая, что с возлюбленным случилось, что-то дурное поспешно набрала его номер первым. Игорь ответил так быстро, как-будто держал телефон в руке.

— Господи! Игорь! Что случилось? — выпалила Женя, — от тебя девятнадцать пропущенных! С тобой всё в порядке?

— Со мной да. А, что с тобой? Куда ты пропала? Я весь иззвонился. Что случилось?

— Прости, я у бабушки засиделась, а телефон на беззвучном оказался.

— Боже мой, нельзя же так! Я весь издёргался. Думал, с тобой, что-то случилось! Что вообще происходит, — голос у Игоря дрожал и он говорил, без всякой остановки, — нельзя же так. Надо немедленно включить на твоём телефоне геолокацию. Я бы даже детализацию твоих звонков заказал. Мало ли, что. Сейчас такое неспокойное время.

— Детализацию звонков, — удивилась Женя. Она еле смогла вставить слово в поток возбуждённой тирады Игоря, — зачем?

— Ты же сама жаловалась, что тебе постоянно названивают с какими-то дурацкими предложениями. То услуги, какие-то навязывают, то знакомства сомнительные. Женечка, — Игорь выдержал небольшую паузу. Я очень беспокоюсь за тебя. Мне будет безумно плохо, если с тобой, что-то случится. Женечка, я люблю тебя и не хочу, что бы тебе было плохо!

Поговорив с Игорем ещё пару минут, Женя, наконец, сунула телефон в сумку и невольно заулыбалась, припоминая детали их сумбурного разговора.

Как это приятно слышать "Я люблю тебя"!

Женя задрала голову к пасмурному Питерскому небу и тихо прошептала:

— Я тоже тебя люблю, Игорёк!

Глава 5

Работа всё же нашлась: Женю взяли разносчицей еды в какую-то сомнительную полулегальную фирму, где хозяином был толстый выходец из Азии по имени Али. С вечно закрытыми сонными глазами и жирный в самом прямом смысле этого слова. Его футболка и фартук были насквозь пропитаны маслом и специями, отчего хозяин заведения напоминал толстый промасленный пончик. В фирме работала вся многочисленная семья Али, плюс несколько молчаливых и мрачных мигрантов. В первый же день сын Али (по сути дела сопливый подросток лет пятнадцати) сказал Жене несколько слов на своём языке и попытался ущипнуть за попу. Она без труда догадалась об их скабрёзном содержании и брезгливо отшатнулась в сторону. Потом он неоднократно строил ей неприятные рожицы и делал расплывчато-пошлые намёки.

Рабочий день начинался в пять утра и заканчивался по мере доставки последнего заказа. Вместе с ней работал худенький и угрюмый парнишка, кажется выходец из Украины или Беларуси (Женя не поняла). Парнишку звали Алесь, и он был полностью глух на левое ухо — в детстве его оттаскал за уши отчим, после чего мальчишка практически полностью перестал слышать. Эти сведения он пробубнил ровным монотонным голосом, из чего Женя заключила, что общаться с Алесем бесполезно. Порой он мочился под себя, и запах от него был невыносимый. Парень нередко выпивал, и в эти дни его заказы сваливались на Женины плечи. Целыми днями она таскалась с коробом за плечами и к вечеру буквально валилась с ног от усталости. Короткий сон не приносил облегчения, лёгкие непрактичные кроссовки истрепались, и впереди замаячил призрак ранней холодной осени без соответствующей одежды и обуви.

Так прошло около трёх недель.

В первые дни Женя чувствовала себя более, чем неловко. Ей всё время казалось, что в любой момент она может встретить знакомых. Ей было невыносимо стыдно, что она, пусть и недоучившийся, но подающий надежды журналист и фотограф, занята таким жалким и унизительным трудом. Её амбиции до сих пор не угасли, и это убогое занятие вызывало жгучее чувство досады. Впрочем, она довольно быстро стала тупеть от усталости, и чувство позора несколько притупилось. А вот мысли о том, что надо возвращаться домой посещали Женю всё чаще и чаще. Единственное, чего она не могла объяснить, состояло в том, что дом ассоциировался исключительно с Игорем. Порой она чувствовала себя так, словно их связывала невидимая пуповина, обрыв, которой грозил перекрытием кислорода и неминуемой смертью.

В дальний и неблагополучный район она забрела к концу третьей недели.