Не могу его оставить (СИ)

— Хочу посмотреть, — он презрительно передёрнул плечами, — а, где это мы?

— Большой проспект Петроградской стороны. Впрочем, тебе это ничего не скажет.

Мартин не спеша полез наверх, периодически останавливаясь и перевешиваясь через перила, что бы посмотреть на парадную сверху.

— Здорово. Никогда таких лестниц не видел. А, всё-таки, где мы?

— Это квартира моей бабушки, — Женя открыла дверь и снова пропустила Мартина вперёд.

— Здесь жила моя бабушка. Теперь, — она запнулась и пробормотала невнятной скороговоркой, — теперь я продала её мужу.

Слова про мужа, Мартин пропустил мимо ушей. Он растерянно повертелся посреди прихожей и едва не разъехался на глянцевом натёртом паркете.

— Да, ну, тебя, — Женя едва успела подхватить Мартина за локоть, — ещё не хватало, что бы ты в довершение разбил себе нос.

— Не разобью. Слушай, а, где тут туалет? Иначе, я сейчас лопну.

Жене почему-то была приятна такая простодушная, почти детская реакция Мартина и она со смехом подтолкнула его к уголку задумчивости. Как Женя и ожидала, увидев старинную конструкцию из унитаза и, возносящегося под потолок, бачка, Мартин замер на пороге, забыв зачем сюда пришёл.

— Я такое только в музее видел, — он задрал голову и затем восторженно подёргал за цепочку с тяжёлым фаянсовым набалдашником.

— Иди уже, — Женя невольно расхохоталась, — а я пойду пока чайник поставлю. Не думаю, что здесь есть еда, но чай точно найдётся.

Через несколько минут раздался рёв спускаемой воды, затем ещё раз. Сооружение понравилось Мартину до такой степени, что Женя едва вытащила его из туалета.

— А у тебя ещё, что-нибудь интересное есть?

— Вообще-то, ты в гости пришёл, а не на выставку, — Жене внезапно стало весело, — пойдём.

Она показала Мартину громадную старинную ванну на тяжёлых чугунных лапах, крошечный французский балкончик, который был в кухне и провела в гостиную к тёмному резному буфету, величественному и загадочному.

Бабушка рассказывала, что этот резной буфет с причудливыми башенками и узорчатыми дверцами был дореволюционным. Он достался от прабабушки, а той в наследство от бывшей хозяйки дома и присутствовал в квартире столько сколько помнила себя Женя. Лучший друг её детства. Таинственный замок, вход в страну Шкафляндию, резиденция игрушечных королев, злобных колдуний и отважных рыцарей. И вот теперь, буквально через несколько дней, буфет, скорее всего, отравится на помойку, изрубленный безжалостными топорами и болгарками грузчиков, так-как вынести его целиком не предоставлялось возможным. (Как только затащили в квартиру в прежние времена?)

— Ух, ты, — Мартин замер перед буфетом, словно заинтригованный зритель, который опоздал на первую часть приключенческого фильма. Он даже шею вытянул от нетерпения и затем осторожно потянул дверцу на себя:

— Можно?

Свет от резных стёклышек рассыпался бриллиантовой россыпью. На белом потолке загорелась рубиново-зелёная звезда.

— Это даже круче, чем унитаз, — Мартин засунул голову в первое попавшееся отделение, — скажи честно, ты играла в этом буфете во всяких принцесс, волшебников и рыцарей?

Они дышали с ним на одной волне и Женя почувствовала, как у неё невольно навернулись слёзы.

— Ты чего? Слушай, не надо. Я не хотел сказать чего-то обидного и, вообще, не люблю, когда девчонки ревут.

Женя очутилась в его объятиях. Мартин прижал её к себе так сильно, что в другое время она бы задохнулась, но сейчас ждала, что бы он сжимал её ещё сильнее, не отпуская от себя не на секунду.

— Да, я не из-за этого, — чуть слышно всхлипнула она, стараясь не разреветься в голос, — просто буфет жалко. Его скоро выкинут, а это моё детство.

На самом деле Женя врала. Она снова пропустила, что-то важное. Сделала непоправимое. Купилась на посылы человека, который в её жизни давно стал чемоданом без ручки, который и нести не удобно и бросить жалко. Игорь давно стал для неё символом разрушения, но Женя снова и снова велась на его посылы, как мотылёк на свет, не понимая почему не может остановиться.

— Да, не плачь ты. Пойдём лучше чай пить, ты же обещала.

Мартин отпустил её с неохотой. Они прошли на кухню и Женя занялась приготовлением чая, невольно радуясь, что Мартин не позволил ей раскиснуть окончательно.

— Я скучал, — неожиданно сообщил он и влез Жене под руку, — правда. Очень.

— Ты, что творишь? Я тебя сейчас обварю.

— Обвари, — согласился Мартин, — я тебе уже говорил, что не умею красиво говорить. От слова совсем. Мне жаль, что так получилось. Ты понимаешь о, чем я?

— Понимаю. Женя почувствовала, как в носу снова защипало.

— А ещё, я в курсе, что Ольгерд растрепал мою историю. Знаешь, у меня было время, когда я хотел сдохнуть. Просто выключится. Выпилиться. Ну, не знаю, как ещё там… А потом появилась ты, и я просто хочу быть с тобой…

Мартин не договорил. Для него это действительно было пределом красноречия. Женя поставила чайник на место и осторожно прихватила Мартина за затылок.

— Я тебя услышала, — она помолчала, перебирая пальцами его спутанные кудри, — всё… прошу тебя, не надо — иначе я зареву. Давай лучше поешь. Не Бог весть, что, но…