Не могу ненавидеть тебя

Он оказывается там, где я и думал. Разговора у нас не получается, да я и не планировал. Я наношу ему пару ударов, но обещаю вернуться и закончить с ним. Сейчас я должен быть рядом с девочками.

Ворвавшись в поликлинику, я сразу же вижу своих родителей. Мама плачет на взрыв, а отец успокаивает ее, еле сдерживая слезы. Родители Анаис в таком же состоянии. Врач что-то говорил им и когда он заканчивает, я решаю не расспрашивать родителей, а обратится сразу к доктору.

– Извините…

– Мистер Дженк.

– Мистер Дженк, можете сказать мне о состоянии девушек, которых недавно привезли. Я брат одной из них.

– Да, конечно, – он открывает медицинскую карту. – У обоих девушек отравление угарным газом и переломы рёбер. У мисс Холл сотрясение, а мисс Геррера, – он откашливается. – после первого скорого осмотра мы предполагаем, что ее изнасиловали. Сейчас врачи ещё осматривают их, так что это не конечные диагнозы. А сейчас простите мне нужно идти.

Он посылает мне улыбку, в которой маскирует поддержку, сочувствие и самое главное дарит надежду. Он уходит, а я остаюсь стоять на месте. Мне трудно дышать, а в глазах стоят слезы.

Он заплатит за это.

Глава 38

Наши дни…

Возвращаться в прошлое, как я и предполагал, было ужасно. Напоминать себе и тем более им детали того дня было отвратительно, но другого решения у меня не было. Я обязан был раскрыть им самую главную тайну.

– Я на протяжение трех дней вообще не отходил от вашей палаты. Но видя состояние мамы, я решил хотя бы ночью появляться дома. Я обещал себе, что пока вы не очнетесь, я буду рядом.

Они слушают, не произнося ни слова, а я рассказываю без перерыва. Чем больше они знают, тем легче мне становится.

– Пока я сидел в больнице с надеждой, что в скором времени вы придете в себя, против меня завели уголовное дело. Как потом Джош мне рассказал, охранник нашел тело парня и вызвал полицию. Меня один раз вызывали на допрос, и это был единственный раз, когда я покинул пределы больницы в дневное время. Я признался родителям и адвокату, что действительно сделал это. Я хотел признаться во всем и на допросе, но Мартин, он являлся мои адвокатом, запретил мне это делать. Они до сих пор не знают, что побудило меня избить человека. Расследование шло, и в один день, когда я вернулся домой, на пороге стояли уже собранные чемоданы. Мне запрещено было покидать даже пределы города. Но наши отцы подергали за ниточки и добились разрешения на выезд. Как потом оказалось они попросили депортировать меня на год, так как у меня нет гражданства Америки. Когда прокурор попросил дать мне три года в исправительной колонии, меня уже не было в стране. На окончательном заседании мне вынесли четыре года общественных работ, снова благодаря нашим отцам.

Я поднимаю голову и смотрю им в глаза ожидая увидеть там ненависть и презрение, но вижу лишь сочувствие и понимание. Я не ожидал такой реакции от них, я думал они будут метать в меня молнии или стулья.

– Мы знали, – шмыгает носом сестра.

– Что? – оглядываюсь я на Джоша.

Но тот лишь удивленно пожимает плечами.

– О чем вы знали?

– О твоей судимости, – закачивает Анаис.

– Откуда?

– Мы были у тебя к комнате, искали там фотографию, но нашли не только ее, – опускают они обе взгляд.

Так вот куда пропала фотография, это они рылись в бумагах по моему делу. Если они знали о моей судимости, то почему не стали расспрашивать об этом родителей и Джоша?

– Когда вы узнали?

– Пару месяцев назад, – произносит Анаис. – Я хотела найти фотографию, которая была в кулоне.

Кулон. Тот самый кулон, который я оставил ей. И тот самый кулон, от которого я попросил ее избавиться.

– Зачем?

– Я…

Начинает Анаис, но Мария перебивает ее.

– Она хотела, забрать ее. Она ей очень нравится.

Сестра что-то недоговаривает, не зря же она перебила Анаис. Врать она не любит, а вот блефовать может легко.

– Только из-за этого?

– Да, других причин не было, – уверенно отвечает Мария.

Вот теперь она мне врет. Вранье и Мария никогда не смогут сотрудничать, она легко сможет выиграть в покер, но не обмануть меня. Я смотрю на нее тем самым взглядом, что когда-то заставлял ее рассказывать мне всю правду, докладывать все до мелочей.

– Мне уже не двенадцать лет, Дэвид, – наклоняется она ко мне.

– А я так не думаю.

– Ну тогда это уже твои проблемы, – показывает она мне язык.

– И после этого ты говоришь, что тебе не двенадцать? Даже Сара не опустилась бы до такого.

– Бла, бла, бла.

– Я ошибся тебе не двенадцать, а пять, – усмехаюсь я.

Я отворачиваюсь к Джошу и собираюсь спросить его о его планах, но в меня прилетает подушка.

– Какого черта?

Смотрю на сестру, которая чуть ли не светится от гордости, пока Анаис пытается скрыть улыбку.

– Значит так, да?

– Да!

– Ну ладно, ты сама напросилась.

Хватаю подушку, которой кинула в меня Мария и начинаю бить ею ее. Но сопротивления долго ждать не приходится, она хватают еще одну, соскакивает с кровати и ставит ее как щит.

– Проигрышная идея, – смеюсь я.

– А я так не думаю, – кричит Мария.

В этот беспорядок вмешивает медсестра, которая приходит на крики.

– У вас все в порядке?