Не могу отвести глаза

Гарри смотрел на свой пальцы, загибая их по одному, подсчитывая факты, очищая и сортируя.

— Как она может не верить, что он ей врет, если он врет ей? Как она может сказать, что она ему не врет, если она ему врет? И этот Паркер? Что, если он — плохой парень, а не просто болван, не заслуживающий ее? А если нет?

Пока Гарри молчал, покусывая нижнюю губу, Куинн поднялся и принес ему еще пива.

— Не может сказать, что он любит ее, опасаясь, что это тоже ложь. Он должен охранять ее, следить за ней. — Гарри покачал головой. — Не надо было заниматься с ней любовью. Не надо было ничего говорить о любви. Да еще она уезжает в пятницу, после ужина в честь этого мемориала. Ну и ситуация. Не знаю…

— Постой-постой, Гарри. — Куинн подался вперед. — Шелби уезжает после ужина в пятницу? Ты уверен?

Гарри хлопнул себя по рту ладонью и в отчаянии закатил глаза.

— Мне, кажется, не следовало этого говорить. Да, точно, не следовало. Но я обещаю, Куинн, что не допущу той же ошибки с Брендой. Обещаю.

— Я верю тебе, Гарри, — сказал Куинн, ничуть не полагаясь на него. — И когда ты ничего не скажешь Бренде, предупреди, чтобы ничего не говорила Шелби, если поверит, что я действительно люблю ее, хочу жениться и женюсь на ней. Хорошо?

Повторяя про себя слова Куинна, Гарри водил глазами из стороны в сторону.

— Будь спокоен, — заверил он его наконец. — А мне точно нужно выпить пива, потому что я это понял.

Глава 28

Куинн с головной болью проснулся на следующее утро в девять семнадцать. Он узнал это, посмотрев на часы у кровати, и тут же вскочил, ибо понял, что опоздал проводить Шелби на завтрак к Тони.

Одной рукой схватившись за ноющую голову, другой Куинн искал брюки, пока не сообразил, что должен ответить на непрекращающийся стук в дверь. Шелби? Нет, вряд ли. Миссис Бричта? Нет, она воспользовалась бы ключом, как сделала два дня назад и столкнулась с ним, выходящим из душа в одном полотенце, обернутом вокруг бедер. Она не извинилась, а только сообщила ему, что уже давно не испытывала такого «кошмарного ужаса», а потом начала вытирать пыль с мебели в гостиной.

Во рту у Куинна пересохло, а вкус был такой, словно он жевал грязные носки, но он запустил пальцы в волосы, проморгался, встряхнулся, как мокрый щенок, и переместился к входной двери.

— Кто там?

— Друг. А теперь открой дверь и выпусти меня из этого коридора, или с полной уверенностью пообещаю тебе, что мы оба пожалеем о том дне, когда явились в этот бренный мир.

Глаза Куинна распахнулись, вобрав в себя слишком много света для человека, страдающего от похмелья. Он отпер дверь и сердито посмотрел на того, кто стоял перед ним — с улыбкой на лице и чемоданом в руке.

— Дядя Альфред?

Альфред Тейт прошмыгнул мимо остолбеневшего Куинна и захлопнул за собой дверь.

— Он самый, дорогой мальчик. О Боже! Ты выглядишь, как обычно я по утрам. Пьянство — это сам дьявол, сынок. — Держись от него подальше — вот мой совет. А теперь — куда мне положить это?

— Куда положить это? — Куинн покачал раскалывающейся головой. — Не заставляйте меня отвечать, ответ вам не понравится.

— Ясно, напился с горя,

— Вообще не напивался, черт побери! — возразил Куинн, падая на диван и все еще держась за голову. — Я с колледжа не пил столько пива за один присест. И никогда не стану пить такое количество снова. Я только хочу убедиться, что у меня галлюцинация и на самом деле вас здесь нет. Знаете, другие люди видят розовых слонов. Почему я должен видеть ухмыляющихся Тейтов?

— Из-за своего доброго сердца, — ответствовал дядя Альфред, оглядывая крошечную квартирку. — Полагаю, это не прихожая?

Куинн через силу улыбнулся.

— Да. Это прихожая. За исключением одной маленькой спальни. Поэтому с чемоданом вы или нет, но здесь вы не останетесь. Но вас ведь не посещала такая мысль, верно?

Дядя Альфред подошел к дивану, наклонился и потянул за подушки.

— Довольно удобный, наверное, раздвижной. — Он махнул Куинну рукой. — Подъем, хороший мальчик. — Затем под взглядом Куинна две цветастые подушки полетели на пол, и дядя Альфред с удовлетворением указал на раздвижной диван. — Я спал и на худшем. Ты тут прекрасно устроился, мой мальчик.

— Вы не… я не… О черт! — Куинн подобрал подушки и водворил их на место, прежде чем снова развалиться на диване. — Ладно, я долго боролся. Полагаю, пришло время Для вопроса на шестьдесят четыре миллиона долларов. Зачем вы здесь?

Дядя Альфред лукаво улыбнулся в свою изящную серебристую бородку и усы.

— Я уж думал, ты не спросишь, — Он знаком велел Куинну убрать ноги с одной из подушек и уселся рядом, аккуратно поддернув брюки, чтобы не повредить острую, как бритва, складку. — Дело в том, что меня вышвырнули вон. Сомертон достаточно часто меня этим пугал, но, спасибо моей дражайшей племяннице, наконец-то осуществил свою угрозу. Упрямый мальчишка Сомертон и почти невыносимо самодовольный с тех пор, как отправил Уэстбрука в нокдаун.

Куинн несколько минут смотрел на дядю Альфреда, пытаясь заставить себя соображать хоть что-то.

— Кофе, — наконец выдал он. — Мне нужен кофе. Галлона два. Присоединитесь?