Не могу забыть тебя

Завтра, то есть уже сегодня, вставать в восемь утра. А это значит, что спать осталось около семи часов, в двенадцать тренировка и, если я появлюсь там уставшим никакого проку от этого не будет. Поэтому заведя будильник, я наконец-то ложусь спать. Завтрашний день не будет легким, и я уверен, что завтра мне вообще не удастся сомкнуть глаз. Ночь перед первым матчем будет самой тяжелой, я уже проходил это в Канаде. Но мысль о том, что от твоей установки зависит результат команды пугает еще сильнее.

Глава 10

До начала игры остается всего два часа, и наш автобус подъезжает к арене. У всех на лицах спокойствие и сосредоточенность, я также стараюсь всем видом показывать свою уверенность, но в моей голове сейчас творится полнейший беспорядок. Я еще вчера определился с основной пятеркой и согласовал это решение с другими тренерами, но меня не покидает мысль, что я делаю что-то не так. Я не перестаю думать о том, что я допустил где-то ошибку, которая приведет всю команду к поражению. Мне сейчас как никогда нужна поддержка, вот только получить ее сейчас мне не от кого. Чертов одиночка.

Тренеры вслед за игроками покидают автобус, и в самом конце выхожу я. Оператор провожает меня до самого входа, где уже встречает другой. До самой раздевалки я разговариваю со своим ассистентом Гарретом. Нам приходится прикрывать рты рукой, чтобы никто со стороны экрана не смог прочитать хоть что-то по губам. Не знаю бывали ли моменты, когда люди считывали по губам важную информацию, но осторожность еще никогда не вредила.

Заходя в раздевалку, мы сразу направляемся в тренерскую, где в очередной раз в компании других тренеров обсуждаем план на игру. Казалось бы, уже нечего обсуждать, но мы все же вносим поправки, основываясь на новых предположениях. Когда мы наконец-то определяемся с планом, я выхожу к игрокам, которые, к слову, уже переоделись в разминочную форму.

Пока я перерисовываю некоторые комбинации на доску игроки одни за другим покидают раздевалку вместе с тренером по физической подготовке. И когда в комнате не остается ни единой души, скрип фломастера по доске начинает нервировать меня.

Еще чуть-чуть и я сорвусь.

Мысли закружили у меня в голове с невероятной скоростью, от этого приступы паники, которые никогда меня раньше не тревожили, начали подбираться все ближе.

Если мы проиграем все яйца и томаты полетят в меня. Но это пугает меня в меньшей степени. Сейчас я волнуюсь только за атмосферу в команде. На меня возложили огромную надежду, и я уже не уверен, что смогу ее оправдать.

– Парни уже на паркете? – выходит из тренерской Гаррет.

Маркер, который был в моих руках перестал писать. Думаю, проблема в том, что он разломан на две части и краска перестала поступать.

– Да, уже там, – выкидываю его в мусор.

Я даже не заметил, как сломал его.

Как только я заканчиваю перерисовывать комбинации, я вслед за всеми выхожу на паркет. На другой половине площадки уже разминается команда соперника, среди которых я сразу же замечаю Джоша, а он замечает меня.

– Привет, друг, – подбегает он и обнимает меня.

– Давно не виделись.

Черт возьми, я скучал по этому придурку.

– Я уже и забыл, как ты выглядишь в костюме, – усмехается друг.

– До сегодняшнего дня я сам не помнил, как в них смотрюсь.

– Могу сказать одно, – рассматривает он меня с ног до головы и с ухмыляясь произносит, – Если бы я был девчонкой, я был тебе дал.

Я толкаю его в плече и смеюсь. Хоть какая-то разрядка для меня.

Перебросившись еще парочкой фраз, он возвращается к разминке, а я направляюсь к своей команде. Я наблюдаю за каждым движением игроков. Каждый шаг, бросок и прыжок не остаюсь незамеченными. Мне важно все. Я всегда требую большего. Игроки уже давно усвоили, что для меня нужно выкладываться не на сто процентов, а хотя бы на двести.

Для меня нет понимания легенда или звезда команды, для меня все игроки равны. И в основной пятерке оказываются те, кто выкладывался на тренировках на те самый плюс двести процентов. В школьные и студенческие годы я играл в командах, где были именно такие правила. Тренеру всегда было плевать какой у тебя статус. Если ты не выкладываешься по полной, твое место всегда может занять кто-то лучше тебя.

На трибунах начинают появляться болельщики, а вокруг паркета журналисты и фотографы. Одни занимаю лучшие места для лучших снимков, в то время как другие пытаются найти лучший угол для хорошего заднего вида. В паре сантиметров от меня работает один из журналистов, и я слышу каждое его слово.

Это сбивает.

Он озвучивает свои мысли, путая мои, которые и так находятся в ужасающем состояние. Я отхожу от него подальше и замечаю с другой стороны паркета сестру. Она просто стоит и смотрит на все то, что происходит, а затем встретившись со мной взглядом машет мне рукой. Я посылаю ей улыбку и показываю большой палец вверх. Эти действия не ускользают от внимания оператора на стадионе и уже через пару минут наши с Марией планы крутят в замедленной съемке на экранах над площадкой. Это вызывает одобрительный свит болельщиков, которые уже заняли свои места на трибуне.