(не) Мой Боно (СИ)

Я обернулась на Лизу. Та растерянно смотрела на меня, не зная, как реагировать. Нервно сглотнула и с надеждой посмотрела на Боно, который неотрывно смотрел на нее.

— Не смей, — угрожающе сказал Рома, — не смей трогать Лизу.

— А то что, Рома? — усмехнулся Хмурый.

Лиза не хотела умирать. Несмотря на то что ее сильно избили, адреналин и желание жить придали ей резвости и силы, благодаря которым она изловчилась и вырвалась из рук не ожидавшего такой прыти охранника. Оказавшись на свободе, она рванула к Боно, который тоже воспользовался секундной заминкой и вырубил одного из стоявших рядом парней. Он успел спрятать за свою спину подбежавшую Лизу и замер под прицелом второго охранника.

— Ты меня сейчас удивил, — признался Хмурый. — она у тебя ребенка похитила, а ты ее защищаешь. Где логика?

Боно ничего не ответил, начав пятиться к стене, чтобы исключить возможность нападения сзади. Он также продолжал прятать за собой Лизу, не давая в неё выстрелить.

— Боно, не зли меня, — пробасил Хмурый, — отойди.

— Если ты ее тронешь, Волкова не получишь, — уверенно заявил Боно.

— Ты мне решил ставить условия? — отец нахмурился. — сейчас ты поймешь, что погорячился. Уберите ребенка отсюда.

Я не сумела ориентироваться, как один из охранников бесцеремонно вырвал у меня из рук мальчика, унося его на второй этаж. Ребенок снова начал плакать, кричать и я вместе с ним, умоляя вернуть мне его обратно, но быстро осеклась, когда один из охранников грубо прижал меня к себе спиной, приставляя холодное дуло пистолета к виску.

Пытаясь бороться с шумом в ушах от резко подлетевшего адреналина, я испуганно смотрела на Боно, который не сводил свой взгляд в руки с пистолетом возле моей головы. Мне показалось, что прошла вечность, как мы стоим в разных концах комнаты под дулом пистолета, не в силах сказать ни слова. Образовавшуюся тишину прервал надменный голос Хмурого:

— А теперь, Боно, выбирай: Доминика или Лиза.

Глава 96

Когда Валерий Дмитриевич, полковник из моего родного города, инструктировал меня по поводу внедрения к Хмурому, я досконально изучила психологический портрет и список «достижений» своей жертвы. Этот человек обладал загоном, в котором он не мог простить неповиновение. Скорее всего это комплексы родом из детства, и сейчас они снова дали о себе знать, когда Рома отказался повиноваться. Хмурый поступил по привычному принципу — решил жестоко проучить ослушавшегося.

Я боялась пошевелиться, стоя под дулом пистолета, смотря на Рому и не знала, что будет дальше. В голове не укладывалось, что человек, который только что называл меня дочкой, может так поступить. Или это попытка давления на Боно?

Мой Мефистофель недобро поджал губы и начал разминать шею, как боец на ринге, услышав про выбор. Никто не любит ультиматум, а в такой форме — особенно. И сейчас Боно снова встал перед сложным выбором — кто сейчас умрет.

— Боно, — пробасил свое жестокое условие Хмурый, — выбирай. У тебя не так много времени.

Дуло пистолета сильнее прижалось к виску, и я зажмурилась, боясь открыть глаза. Про себя пыталась вспомнить хоть какую-то молитву, начав бормотать под нос слова, которые обычно произносят люди, обращаясь к богу. При этом усмехнулась над собой, понимая, что своей молитвой разве только самого дьявола призову.

— Шеф, у нас движняк какой-то на улице, — слышу сбоку голос охранника.

— Что еще за движняк? — прорычал Хмурый. — Боно, ты вообще непробиваемый? Ты даже когда речь идет о жизни сына и девушки, выбираешь работу? Снова своих ментов привел?

Открываю глаза, реагируя на разговор и осторожно пытаюсь оценить обстановку. Сбоку от меня стоит Хмурый, держа в руках пистолет, слева от него вооруженный охранник, ожидая команду. Боно всё также стоит напротив нас у противоположной стены, закрывая Лизу и его держит под прицелом еще один телок. Тот, который утащил мальчишку, пока не вернулся. Ничего не изменилось, кроме выражения лица Боно — он надменно улыбался, чем злил отца.

— Зря улыбаешься, Ром, — сказал Хмурый, — Ты меня недооценил. Твои мусора мне ничего не сделают. У меня заложники и моя охрана задержит нежеланных гостей, пока я с твоей девчонкой и сыном скроюсь. И ты не увидишь своих близких до тех пор, пока не принесешь мне голову Волкова на блюдечке.

Услышав фамилию Назара, я вздрогнула. Так вот о какой благодарности шла речь? Я знала, что Хмурый боится Волкова. Ненавидит и боится одновременно. Назар для него, как красная тряпка для быка и солнечный свет для вампира — самое страшное и ненавистное.

— Ваня, — усмехнулся Боно, — это ты меня недооцениваешь. Натравить на тебя своих коллег, слишком мягкое наказание для такого, как ты.

— Что ты хочешь этим сказать? — Хмурый напрягся и навел оружие на Боно. — Говори! Или я лично размажу твои мозги по стене.

— Говорят, — протянул Рома, — если молиться дьяволу, он непременно придет к тебе в гости. Ты слишком громко взывал к нему, Вань, — он сплюнул посмотрев, на парня, который держал рядом с ним пистолет и подмигнул ему. На меня он больше не обращал внимания.