(не) Мой Боно (СИ)

— Мне нужно сейчас отъехать, — Назар встает, не смотря на меня. Я вздрагиваю от холода в интонации и чувствую себя виноватой. Какое ему дело до моих чувств и рассказов о родителях, у него своих проблем полно, а я тут рассказываю… — вернусь вечером. Если что-то будет нужно, проси Вадика помочь, он с тобой останется.

Остаюсь с Игорем на лавке и наблюдаю за уходящим Назаром, а когда он скрывается за домом, тоже подскакиваю и иду в дом. По дороге прошу Вадика побыть с ребенком и заскакиваю внутрь. Мне хочется поговорить.

Я слышала, что мужчины собираются через пару дней везти малыша в детский дом и, собравшись с мыслями, рискую на разговор. Пройдя на второй этаж я стучусь и захожу к Назару. Он как раз в этот момент одевается.

— В тебя стреляли? — удивленно протягиваю, смотря в его изумрудные глаза, хотя и ранее видела эти шрамы.

— Да, — коротко отвечает и начинает надевать рубашку.

— Это же осколочные, — осмеливаюсь подойти ближе. Моя мама работала в воинской части, а я часто приходила к ней на работу. Видела подобные раны у военных, — ты служил?

— Да, любишь мужчин в форме? — ухмыляется, застегивая рубашку.

— А кто их не любит-то… Это как образ идеального мужчины. Военный, красивый…

— Здоровенный, — улыбается.

— Мне всегда казалось, что мой папа военный, — признаюсь, — думала, что у мамы был роман с каким-то контрактником, который погиб потом или уехал и пропал…

— Ты пробовала его искать? — застегивает запонки и подходит ко мне вплотную. Запах сандала с табаком бьет в ноздри, заставляя затянуться. Приятно пахнет.

— У меня даже имени его нет. Только фото есть, — пожимаю плечами, — не знаю, с чего начинать.

— Начни с простого, с города. Ты местная?

— Нет, я родилась в Ростове. Там мама жила. Мы много переезжали, словно за нами кто-то гнался, и вот, как я поступила в первый класс, мы осели тут.

— М-м-м, — протягивает Назар, внимательно изучая меня, — попробуй уточнить в воинской части, где работала твоя мама. Возможно, кто-то узнает твоего отца и поиски сдвинутся с места. Сейчас же всё на интернете повязано, найди начальника гарнизона, скинь ему фото. Может, поможет.

Он быстро покидает комнату, оставляя меня обдумывать свой совет. Об этом я не думала. А Алексея Сергеевича помню и могу ему написать. Он человек отзывчивый, может мне посодействовать. Или найти того, кто поможет мне в этом вопросе.

— Ты хотела что-то спросить у меня? — Назар возвращается в комнату и вопросительно смотрит на меня.

— Да, хотела, — начинаю перебирать пальцы в неуверенности, — я хотела попросить тебя…

— Говори, — он хмурит брови, ожидая мою просьбу.

— Помоги мне усыновить Игоря, — выпаливаю я, выдыхая.

Видя, что Назар не торопится с ответом и задумчиво разглядывает меня, продолжаю:

— Мой ребенок от Боно был бы ровесником Игоря. Может, хоть так моя душа успокоится. У Игоря всё равно никого нет, и мы привязались друг к другу. Скажи, что мне нужно сделать, чтобы он стал официально моим сыном. Я не отдам его так просто…

Мужчина смотрит на меня, как на привидение. Не знаю, что именно вызывает в нем такую реакцию: то, что я прошу помощи, или то, что у нас с Боно мог бы быть сын, но мне не по себе от его взгляда.

— Мы поговорим с тобой вечером на эту тему, — наконец отвечает Назар, вкладывая что-то мне в руку, и быстро скрывается в коридоре.

Я с удивлением смотрю на свой кулон, который, как думала, он сжег на той дороге, и с облегчением сжимаю его в ладони. Чувство облегчения расплывается внутри вместе с благодарностью: он не выбросил его. Подарок мамы остается при мне.

Глава 49

Я любуюсь спящим Игорем и нетерпеливо смотю на часы. Назар сказал, что даст ответ вечером, и сейчас уже было десять, но его всё еще нет. Я жутко волнуюсь. За эти дни мы сильно сблизились с мальчиком, и мне страшно его потерять. Он уже мне родной. Иногда я пугаюсь собственных мыслей. В голове появляются бредовые идеи о том, что это и есть мой ребенок, что мой малыш не умер тогда, меня обманули. Я так и не увидела тело, похороны проходили без меня, потому что я была не в состоянии и сидела на транквилизаторах

Возможно, такие мысли возникают из-за того что ребенок упрямо называет меня мамой, или материнское сердце не может смириться с потерей.

В 22:30 я не выдерживаю и прошла в комнату, где обычно мы смотрим телевизор. Сам ТВ работает, но Вадика нет. Меня не оставляют одну, значит, кто-то в доме есть.

Взяв в руки пульт, я начинаю листать каналы, останавливаюсь на музыкальном, где играет клип Massari — Real Love, и неосознанно начинаю танцевать. Тело рефлекторно двигается в такт медленной музыке, извиваясь и демонстрируя мое настроение. Закрыв глаза, я окунаюсь в свои мысли, в которых Боно, Игорь, моя нерастраченная материнская любовь и боль от утраты близких. Все переносится в танец, где я могуа высказаться. Поделиться словами не с кем, но танец освобождает меня, как обычно.

Открыв глаза после окончания музыки, я пытаюсь перевести дыхание и замираю, чувствуя на себе чей-то взгляд. Обернувшись, вижу незнакомого мужчину.