(не) Мой Боно

Музыка подходит к концу, и мы оба уже достаточно раззадорены, чтобы не оттягивать сладкий момент. Поэтому, как только трек заканчивается, я поднимаюсь со стула и встаю на него коленями, спиной к Боно. Выгибаясь в призывной позе, я намеренно виляю бедрами, окончательно добивая своего мужчину.

Я не слышу, как он подходит. Привычно бесшумно. Лишь горячее дыхание, опаляющее ягодицы, говорит о том, что он рядом. Дыхание перехватывает, когда чувствую, как его язык касается моей истекающей соками промежности. Пальцы до побеления сжимают спинку стула, и я еще сильнее выгибаюсь ему навстречу, бессовестно раздвигая ноги. Влажный язык умело ласкает мои самые запретные места, вырывая из груди рваные стоны. Если это и есть сумасшествие, мне нравится сходить с ума, и я готова быть безумной до конца дней своих. Только чтобы он не останавливался, проникая в меня языком и доводя до неземного наслаждения.

Боно отстраняется от меня, и я слышу звон ремня, после чего — звук расстегивающейся ширинки. Шуршание фольги, в следующий момент он входит в меня, наматывая мои волосы на кулак и притягивая к себе, чтобы жадно поцеловать, съедая мои стоны от его ритмичных толчков внутри.

— Ты всем теперь такой приват танцуешь? — хрипло шепчет на ухо, прикусывая мочку, замирая внутри меня.

— Нет, только избранным, — мурчу в ответ, сама насаживаясь на него.

— И много у тебя таких избранных? — ревниво спрашивает, грубо толкнувшись во мне, и снова замирает, притягивая за волосы к себе. До боли закусывает мои распухшие губы и злобно цедит прямо в рот. — Ну же, отвечай! Я не дам тебе кончить, пока ты не ответишь.

— Нет, не много. Ты один, — решаю, что больше с ним не стоит играть, он реально злится, и последствия его злости непредсказуемы.

Кажется, мой ответ удовлетворяет Боно. Он отпускает мои волосы и, шлепая тяжелой ладонью по ягодицам, в очередной раз входит в меня. Грубо, как животное. Я вскрикиваю от смеси удовольствия и боли, заводя его еще сильнее.

Он меня наказывает. Как только чувствует, что я близка к разрядке, сразу меняет темп или вовсе выходит из меня, приставая с нежными поцелуями. Наказывает. За то, что строила глазки при нем. За то, что заставила его… ревновать?

Осознавая причину его злости, я вскрикиваю от того, как он снова грубо входит в меня. И с этой мыслью меня накрывает бешеная волна удовольствия, которая передается и Боно. Последний раз толкнувшись, он замирает с глухим стоном.

— Собирайся, — сухо говорит, вытаскивая из меня себя.

— Куда? — я не понимаю, что происходит, пытаясь унять дрожь в ногах. Собраться бы в кучу, чтобы встать и вернуться в реальность. Чувство эйфории, подобно наркотику, расползается по венам, вызывая неземное блаженство, и тело становится ватным и непослушным.

— Ты сегодня берешь увольнительную, — как ни в чем ни бывало говорит Боно и шлепает меня по ягодицам. Я взвизгиваю от неожиданности и вскакиваю со стула, но ноги меня не слушаются. Рома успевает подхватить разомлевшее тело. — Одевайся, Люцик, не заставляй меня ждать.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 27

Боно

Люцик — это мой симбиоз ударной дозы феназепама и острого приступа истерии. Когда она рядом, весь мир замирает и по венам расползается спокойствие, и в тоже время мне хочется повернуть этой чертовке голову до щелчка. Этой сумасшедшей, которая обрушилась на мою голову, как снег в июле, и перевернула всё вверх дном.

Под пристальным вниманием работников клуба мы с Люциком направляемся к машине. Моя паранойя пытается казаться спокойной, но я чувствую ее волнение и сам держу руку на пульсе. А точнее — на оперативной кобуре. Принимая решение, нужно быть готовым к ответственности. И с этой минуты я отвечаю еще и за жизнь Доминики. Она ещё не догадывается, в какое дерьмо вляпалась и что ее ожидает. И я тоже. Но у меня достаточно примеров, чтобы научиться на ошибках других.

Привожу Люцика в новый, практически незаселенный микрорайон, паркуясь возле белой девятиэтажки. Мы оба молчим, обдумывая то, что между нами происходит. Она мечется, выбирая между чувствами и карьерой. И я, между своей жизнью и ее.

Выхожу из машины, открывая перед девушкой дверь, и подаю ей руку. Когда наши пальцы соприкасаются, притягиваю Доминику к себе и, кусая её за мочку уха, шепчу на ухо:

— Если сольёшь эту квартиру ментам, я тебя затрахаю до полусмерти и отшлепаю по заднице так, что месяц на ней сидеть не сможешь. Поняла? — не дожидаясь ответа, веду девушку к подъезду.