(не) мой единственный

Иногда после работы я ездила к родителям, которые неплохо устроились в больнице, оплаченной Костровым. Я видела взволнованные взгляды матери, но она молчала. А когда папа поднимал разговор об оплате, то мама переводила разговор в другое русло, за что я ей была очень благодарна. На работе на меня все так же косились девушки, но никаких записок больше не подкидывали. В пятницу после работы я пошла в ближайший торговый центр, чтобы купить наряд для похода в театр. Я даже представить не могла, что мне надеть. Хотелось выглядеть рядом с Костровым красиво и достойно. В итоге я выбрала шелковый черный комбинезон. Сверху был топ на тонких бретелях, а снизу брюки-клеш. Если стоять на месте, то можно подумать, что я в платье, а при ходьбе шелк воздушно разлетался, лаская кожу. К комбинезону я купила красные туфли на тонком высоком каблуке с невероятно удобной колодкой. По дороге домой записалась на укладку и макияж. И в итоге домой я приехала безумно уставшая и вымотанная. Даже ужинать не стала, а просто приняла душ и легла спать.

Несмотря на утомительный вечер и усталость, проснулась я бодрая и отдохнувшая. Такое ощущение, что не ночь спала, а целую неделю, как минимум. Первую половину дня я провела дома. Прибиралась, готовила. И уже после обеда пошла в салон красоты. Костров мне ни вчера, ни сегодня не звонил, и я отчего-то с каждой минутой начинала нервничать все больше и больше. Надеюсь, он не забыл про то, что у нас сегодня свидание? Боже! Свидание. Костров. Кажется, эти слова настолько несовместимы, что у меня возникла мысль, что приглашение мне привиделось. Почему-то я даже представить себе не могла, как все это будет? И куда мы пойдем после театра? По мере того, как приближалось время, когда Костров должен был приехать за мной, меня начало потряхивать.

«Янчик, успокойся. Это всего лишь свидание. Подумаешь, проведешь несколько часов в компании Кострова, всего-то», — успокаивала я себя, нервно теребя ремешок сумочки.

Без пяти шесть мне на телефон пришло смс от Ярослава, чтобы я спускалась, он ждет меня внизу. И я, осмотрев себя еще раз в большое зеркало, вышла из квартиры.

Около моего подъезда красовался огромный внедорожник бронзового цвета.

«А Костров не изменяет своим вкусам», — подумала я, останавливаясь и рассматривая машину, возле которой в идеальном темно-синем костюме стоял Костров. Галстука на нем, как всегда, не было, а две верхние пуговички рубашки были расстегнуты. В руках он держал большой букет ирисов. От этой прекрасной картины у меня внутри разлилось что-то теплое, что согрело меня изнутри и дало надежду на то, что все еще возможно.

— Ты прекрасно выглядишь. — Ярослав подошел ко мне, внимательно осмотрел и, взяв мою ладонь, слегка касаясь, поцеловал пальчики.

— Привет. Спасибо. — Я отчего-то засмущалась. Очень была рада его видеть. За эти дни в разлуке я поняла, что соскучилась по нему. Да, я совершенно точно скучала по этому невыносимому мужчине, и идея переехать к нему не казалась мне уже такой невозможной. Да если он и дальше себя будет так вести, то я сама, без приглашения, соберу чемодан и приеду к его двери.

— Это тебе. — Ярослав протянул мне букет, и я тут же вдохнула сладкий аромат цветов.

— Спасибо, — прижала его к груди.

— Поехали? — Я молча кивнула и пошла за Костровым в сторону машины. Ярослав сегодня сам был за рулем. И если вспомнить прошлое и настоящее, то я только второй раз увидела его на месте водителя.

— Ты часто водишь сам? — спросила я, когда мы уже отъехали от моего дома.

— Да. Бывает иногда. Мне нравится водить.

— Тебе идет эта машина.

— Спасибо. Знаешь, я чувствую себя школьником! — легко рассмеялся Ярослав, а я только улыбнулась в ответ.

— Я тоже нервничаю.

Практически всю дорогу мы молчали. Но это молчание было уютным, оно не напрягало. А еще я поняла, что безумно люблю театр. Никогда не думала, что меня может настолько поразить, что вызовет слезы. А Ярослав от моих слез так опешил, что и слова не мог сказать. Молча смотрел на меня, словно на бомбу замедленного действия, а когда я сказала, что это слезы восторга, он с облегчением выдохнул и прижал меня к себе, целуя в висок.

— Куда мы теперь? — спросила я, выходя за руку со своим фиктивным мужем из театра.

— Ко мне. Поужинаем. Ты не против? — он напряженно замолчал, ожидая моего ответа. Но я не была против, наоборот, я только и ждала, когда он это предложит.

— Нет. Я только за. А твой сын, он дома?

— Да. Женя дома с няней. Но они нас не побеспокоят, не бойся. — Я почувствовала, как тело Ярослава напряглось. Он всегда так делал, когда разговор касался его сына, что было очень странным. Эта ситуация, когда он в одиночестве воспитывает ребенка, поразила меня до глубины души. Я бы никогда не подумала, что Костров может полюбить кого-то кроме себя. Он о сыне отзывался с гордостью и улыбкой на губах. Безумно любил его, это было видно даже невооруженным взглядом.

— Да я не боюсь. Я не против его увидеть.