(Не) мой мужчина

Марк переворачивает меня, укладывая на спину. Ложится рядом, прижимая с силой к своему влажному телу. Обнимает так крепко, будто я прямо сейчас могу испариться, неожиданно исчезнуть из его стального захвата.

– Прости меня. – Грубый голос разрывает тишину. – Что бы ты себе ни придумала – ты нужна мне.

– Тогда зачем?

– Хотел убедиться, что всё правда. То, что происходит между нами, – правда.

– Ты мог просто спросить, – приподнимаюсь, чтобы заглянуть в его глаза.

– Сказать можно всё, что угодно: придумать, солгать и вывернуться. Но глаза, тело и голос солгать не могут. Тебе было плохо и больно – я видел, – замолкает на секунду. – Не думай, Алиса, что я сделал это специально, получая удовлетворение от твоей боли. Мне нужно было знать, если хочешь, жизненно необходимо. Без этого я бы не смог двигаться дальше. Я хочу по-настоящему.

Замираю, понимая сейчас, насколько трудно ему даётся каждое сказанное слово. Артов точно не мастер говорить и изливать душу, не треплется просто так, не бросает лишних слов. Он не Павел, который способен уговорить любую девушку, обворожить, завлечь красивыми, но пустыми словами.

К нему такому тоже нужно привыкнуть: не вытягивать из него каждое слово, но ждать, когда он захочет сказать сам, как сейчас. Марк говорит только по велению сердца, когда просто необходимо произнести что-то важное и существенное. И сейчас именно такой момент.

– Это из-за Никольской? – задаю прямой вопрос. – Из-за того, что она сказала в понедельник?

– По большей части да. У нас были взаимовыгодные отношения. Каждый получал то, чего хотел, но об искренних чувствах речи не было. Она считала и сейчас считает, что вот такого меня, – показывает на самого себя пальцем, – полюбить невозможно, принять невозможно, быть со мной невозможно. Я имею в виду по собственному желанию.

– Это неправда, – уверенно возражаю.

– Теперь я это знаю, милая Алиса, – проводит пальцем по скуле, спускаясь на губы. – Вижу в твоих глазах настоящие эмоции, которые вызываю, нежность, которую ты готова подарить мне, и желание, которое твоё тело скрыть неспособно.

– Неправда! – восклицаю. – Я хорошо контролирую эмоции. Сегодня по отношению к тебе была холодна, как лёд.

– О да, – усмехается, – вот только этот лёд прожигал меня насквозь твоей злостью и раздражением.

– В глаза просишь смотреть тоже из-за неё? – решаюсь, наконец, спросить о том, что волнует не первый день.

– Да, – Марк упирается взглядом в потолок. – Она мне как-то сказала, что всегда, когда трахается со мной, закрывает глаза и представляет с собой в постели моего брата: его голос и тело. Не знаю, почему Евангелина выбрала в качестве фантазии Павла, возможно, что поддеть и получить, наконец, с моей стороны желанные эмоции, но с тех пор я всегда чувствовал, что с нами в постели есть кто-то третий. Глупо, конечно, но избавиться от этого ощущения так и не смог.

– Я смотрю только на тебя. Чувствую только тебя. Удовольствие хочу получать только с тобой.

Глубокий, но мягкий поцелуй, выворачивающий меня наизнанку от тех эмоций, которые он мне сейчас дарит. Пальцы, которые мягко, почти невесомо прикасаются к нежной коже, ведут по изгибам тела, вызывая миллионы покалывающих мурашек.

Сейчас нет дикости и желания обладания друг другом. Я чувствую его по-другому, пронзительно глубоко до острой боли в груди, до сбившегося дыхания.

Марк подминает меня под себя, нависая сверху огромной глыбой. Замирает, рассматривая моё лицо. Смотрит в глаза, словно пытается отыскать в них все ответы разом, сейчас. Понять для самого себя, что же происходит между нами, и что будет дальше.

Я боюсь предположить, мечтать боюсь, не решаюсь надеяться, что этот мужчина может быть моим, со мной, рядом. Всегда.

Напористый толчок заставляет рвано выдохнуть, принимая его. Марк двигается медленно, входит в меня по сантиметру, словно наслаждаясь самим процессом, а не приближением удовольствия.

Чувствую его сейчас каждой клеточкой тела, даю Марку познать себя. Его движения во мне размеренные, неторопливые, будто мы впервые так откровенно наслаждаемся друг другом, познаём заново.

Обхватываю мужчину ногами за поясницу, выгибаюсь, чтобы он проникал в меня полностью, до самого конца.

Приподнимается на вытянутых руках, не разрывая ласку взглядами. Знаю – он хочет, чтобы я смотрела на него, видела только его, желала только его.

Хочется закрыть глаза, погрузившись в ощущения, отключиться от реальности, получая сейчас его всего, но я смотрю в зелёную бездну не отрываясь.

В этом тоже есть особенный кайф: я вижу, как ему хорошо, с каким вожделением он смотрит на меня, как меняется взгляд Марка с приближением оргазма.

Слегка ускоряется, проникая в меня резче. Выходит полностью, погружаясь снова на всю длину, вызывая с каждым толчком всхлип. Мои стоны становятся громче, а дыхание Марка прерывистее, пока мы оба не падаем в оргазм.

Тонким покрывалом захватывающего наслаждения накрывает неожиданно и ярко. Одновременно приходим к удовольствию, восстанавливая дыхание в объятиях друг друга. Близко, сейчас очень близко, не только телами. Особенно не телами.