Не мой, не твоя

— Тимур, — оглянулась она, и на миг в ее лице проступила радость. И в груди у меня сразу дрогнуло.

Марина стояла посреди комнаты, держа на руках насупленную Олю, которая поджала губы, как будто хочет плакать, но держится.

Рядом с Мариной я заметил чужую тетку в длинной норковой шубе и толстого мужика. Вопила, судя по всему, тетка, а мужик ей иногда поддакивал. Но когда я появился, все сразу замолчали.

— Что тут происходит?

— А вы кто? — обратилась тетка ко мне с претензией, но я пока её проигнорировал.

— Марин, всё нормально?

Просто выглядела она какой-то взмыленной, даже измученной.

— Нет, ненормально, — встряла тетка. — Кто будет дверь чинить?

Я мельком взглянул на тетку, но меня больше волновало, что с Мариной.

— Вот люди затопили нас, — пояснила она усталым голосом. — Дома их весь день не было, вода лилась. Пришлось вызвать слесаря и взломать дверь. У них там трубу прорвало.

— А если бы у нас квартиру обнесли? — верещала тетка.

— Может, и обнесли. Мы ещё не проверяли, — вставил свое слово толстяк.

— Вот именно! И ещё большой вопрос, что вы за люди, кто такие…

Тут только я огляделся по сторонам. Воды на полу уже не было, но штукатурка на стенах сплошь покрылась мокрыми темными пятнами и уродливыми разводами. Да и запашок стоял соответствующий.

— Хрена себе вы умники. Вы во что хату чужую превратили?

— Мы превратили? Трубу прорвало! Мы-то тут при чем? Все претензии к заводу изготовителю! — возмутилась тетка.

А у меня от её трескучего визга уже виски стало ломить.

— Да при всём. Завтра приходим и делаем тут ремонт. А сейчас прочь пошли.

Я вытолкнул обоих в подъезд. Вернулся — Марина с потерянным видом сидела уже на кухне, на табуретке, держа дочь на коленях.

— Да ты чего так убиваешься? Хочешь, я нагну твоих соседей, они не только тебе ремонт сделают — весь ваш вонючий подъезд вычистят и обустроят?

— Да меня просто достало всё. Понимаешь, прямо одно к одному. Только вздохнешь спокойно — и тут же новая напасть. Нет, спасибо тебе большое. Эта истеричка уже весь мозг мне исклевала. Мы с Оленькой гуляли, пришли с улицы — а тут всё плавает… А эти, — Марина показала наверх, — были на работе, я телефонов их не знаю, стучалась, стучалась, в ЖЭУ целый час не могла дозвониться, ну чтоб сантехника прислали, чтобы воду перекрыл… В конце концов плюнула и вызвала слесаря, потому что с потолка аж ручьями лилось…

— Да я все понимаю. Ты все верно сделала.

— Потом пока все убрала… И то ты погляди — ну это же бичарня какая-то теперь…

Я уж не стал говорить, что потоп не сильно попортил обстановку. В смысле, и до этого было ненамного лучше.

— Вот как мне сюда комиссию из опеки приглашать теперь? Было бы ещё лето, окна бы хоть открыла, просохло бы всё быстро, а так… И футон весь промок насквозь…

— Поехали ко мне.

Марина что-то хотела сказать, но тут же осеклась, посмотрела на меня в смятении.

— Я же не поэтому жалуюсь, просто поныла маленько, чтоб выговориться, чтоб просто полегчало, а не чтобы ты нас к себе…

— Марин, давай без этих дурацких реверансов. Я не жилетка, если ты мне говоришь о проблеме, я ее решаю, а не платочки подаю. Собирайся и поехали.

Она не двигалась, смотрела на меня исподлобья черт пойми с каким выражением. Потом сказала:

— Мне неудобно, ты и так столько всего сделал для нас, хотя не обязан, мы же тебе никто.

Это завуалированное «мы тебе никто» несло вполне конкретный посыл — между нами ничего нет и не будет. И хотя я и так это знал, а всё равно неприятно царапнуло. Мягко говоря.

С минуту я смотрел ей в глаза, и хотя мы оба молчали, но возникло явственное ощущение, что спорим, причем горячо и пылко.

«Поехали!» — мысленно убеждал ее я.

«Ни за что!» — упрямо отвечала она.

Я опустил взгляд ниже, на ее дочь, которая, прикорнув на плече, уже спала.

— Ты о ребенке подумай. Или вы на табуретках спать будете? И плесенью этой дышать? Я тебе по-дружески предлагаю реальный выход. Какие могут быть…

Она потупила взгляд, но все равно еще колебалась.

— Я тебя не трону, приставать не буду, вообще не прикоснусь, — глухо добавил я. — Даже не войду в ту комнату, где будете вы. Не бойся.

Несколько секунд Марина ещё молчала, обдумывала или сомневалась, не знаю, а потом кивнула…

Глава 20

Марина

Всю дорогу, пока мы ехали к Тимуру, меня терзали сомнения: правильно ли это — что я согласилась? Если так посмотреть со стороны — это всё же странно. Мы ведь действительно друг другу никто. Даже нет, начальник и подчиненная — вот кто мы. И если директор, приютивший у себя свою сотрудницу, вроде как молодец, вошел в положение, помог. То сотрудница, которая на это согласилась, наверняка вызывает вопросы. Опека уж точно этого не поймет.

Но Тимур прав — оставаться сейчас там было глупо, особенно если учесть, сколько раз Оленька переболела воспалением легких. А пока дело дойдет до комиссии, я что-нибудь придумаю.