Не мой, не твоя

А в детской случилось, пожалуй, самое долгожданное и яркое для меня событие. Тимур тогда принес игрушечную железную дорогу. В огромной коробке оказались не только рельсы, локомотив и вагоны, но и множество всяких интересных дополнений: домики, сторожки, шлагбаумы, деревья, мост и даже фигурки людей. Мне было очень приятно такое внимание. Пусть даже, по моему мнению, Оля не доросла ещё до таких сложных игрушек. Но сама Оля впала в восторг уже от одной коробки.

Тимур же не просто вручил ей подарок, а после ужина поднялся в детскую и принялся собирать дорогу. Всё сложил, прикрутил, расставил. Причем с неподдельным интересом, что я тоже вовлеклась и помогала ему. Потом вместе запустили поезд. Оленька тоже участвовала — пускала и поднимала шлагбаум. И столько бурной радости я в ней давно не видела. И вдруг в пылу эмоций она вдруг выдала: «Мама».

Я, конечно, сразу же бросилась к ней: «Что, что ты сказала, Солнышко? Повтори». И Оля повторила…

А потом ее как прорвало. Будто моя кроха терпела-терпела, копила-копила в себе, а затем вдруг решила: пора и поговорить. Внятных слов в ее запасе пока было, конечно, мало, но почти каждый день появлялось что-то новенькое.

Ну а в кабинете, том самом, где когда-то рухнули мои мечты, Тимур рассказал мне про Сергея Михайловича. О том, что он, пусть и спустя семь лет, всё же поверил в мои слова и даже попросил прощения. О том, как вычислил и наказал тех сволочей, которые нас с Наташей изнасиловали. Да, жестоко и бесчеловечно, но как умел. Не просто наказал, а уничтожил всю контору, которая, оказывается, до недавнего времени по-прежнему процветала.

В сейфе отца Тимур нашел подробный доклад, сделанный его безопасником Юрием. Боже, там были такие факты и такие фотографии, что меня от ужаса пробирал озноб. Эти твари не гнушались ничем. Втягивали обманом в эту мерзость не только девушек, но и беспризорных мальчишек, потому что некоторым их клиентам нравились совсем юные мальчики. Я уж молчу про ублюдков-извращенцев с садистскими наклонностями. Всё это даже читать было жутко.

Я и не дочитала. Вернула папку Тимуру, который, пока я листала, сидел напротив и напряженно следил за мной, словно опасался, как бы мне не стало плохо.

Эту бы папку в следственные органы, только вот судить больше некого… Да и не факт, что с такими клиентами, среди которых, как я поняла, полно и олигархов, и власть имущих, дело бы дошло до суда. Не в нашей жизни. Поэтому какой бы чудовищной, даже недопустимой, ни была эта расправа, я не могла осудить отца Тимура. В конце концов, он остановил зло, может быть, спас ещё многих, кто угодил бы так же, как мы когда-то. Хоть я и понимала, что Сергей Михайлович всё это сделал только из-за Тимура.

Да, в доме Тимура появились новые впечатления и воспоминания, перебили боль, затмили горечь. Потому так жалко было оставлять этот дом, даже сердце сжималось…

Может, мы и не уезжали бы, во всяком случае так спешно, если бы не один случай, после которого я чуть не сошла с ума…

В апреле мы решились отдать Оленьку в садик, то есть это я решилась и то с великим скрипом. До этого с ней сидела наша незаменимая Тоня, пока я работала. Хотя и работала я всего по полдня, с утра и до обеда — так Тимур предложил, чтобы мне и навыки не терять, и с дочкой побольше времени проводить. Хорошо он придумал — вроде, и овцы сыты, и волки целы. Не давала лишь покоя мысль, что Оленька совсем не общается с другими детьми.

Частный детский сад я выбирала сама и очень придирчиво. Смотрела всё: условия, воспитателей, развивающую программу. Остановилась на расхваленном садике в самом центре.

Тимур под это дело разрешил прогуливать работу. Первые дни я отдавала ее буквально на час-полтора. И эти час-полтора караулила поблизости. Спустя месяц я немного осмелела, а к лету и вовсе перестала нервничать. Да и моя Оленька, которая сначала очень неохотно оставалась с чужими людьми, вполне освоилась и теперь с удовольствием играла с другими детками.

В тот день я немного задержалась — провожала Тимура в аэропорт, он улетал по делам в Москву. Потом, пока по пробкам добралась до садика, было уже четыре. Малышей вывели на прогулку.

Я огляделась, обошла детскую площадку, но Оленьку нигде не обнаружила. Наткнулась взглядом на воспитателя, поздоровалась с ней. У нее вдруг переменилось лицо, и мне сразу же стало дурно…

Она подошла и как-то неуверенно заговорила:

— Вы за Олей? А её забрал папа…

— Какой папа? — задохнулась я.

— Ее папа. Вместе с дедушкой. Они приехали перед сончасом. Папа документы показал. И Юрий Иванович, он же…

— Вы с ума сошли?!