Не мой прекрасный принц

— А дальше, — на мои плечи легли горячие ладони и рывком прижали меня к телу орка, — танцы и веселье.

Ойкнув, я обернулась и жадно уставилась на Дагона, подмечая и подбитую скулу, и разбитый, еще немного кровоточащий нос, и порванную губу. Всхлипнув, порывисто обняла его.

— Что такое, пташка? Испугалась?

— Да.

— Привыкай. Такое происходит каждый год.

— И ты каждый год будешь драться?

— А, так ты за меня испугалась? — в желтых глазах плескались ярость и веселье. Жуткое сочетание.

— А за кого еще? — искренне возмутилась я, стараясь игнорировать плохие предчувствия.

Орк хрипло рассмеялся, а потом крепко прижал меня к себе, уткнулся носом в макушку, шумно вдохнул запах моих волос.

Я замерла, наслаждаясь моментом. От нежности к этому варвару пелена слез застилала глаза. Мой! Приподнявшись на носочках, порывисто чмокнула в губы, но орк схватил меня за лицо и надавил, заставляя приоткрыть рот. Вкус его крови во рту немного отрезвил. Все-таки, после варева Риталека он пребывает в крайне неконтролируемом состоянии.

— Дагон, — прошептала я, вырываясь, — у тебя кровь!

— Противно?

— Нет! Ты еще больше так повредишь рану.

Он лишь захохотал безумным, страшным смехом.

К счастью, в этот момент к костру вышел Риталек.

— Как вы знаете, — разнесся его голос над всеми, — сегодня в испытаниях две женщины доказали свое право на независимость и свободу. Им осталось лишь назвать имена своих избранных.

К шаману вышла одна из сражавшихся — кровь и грязь с нее уже успели отмыть, а тело облачить в просторную, белоснежную тунику.

— Арна, — вещал тем временем Риталек. — Готова ли ты назвать имя избранного?

— Да, — немного смущаясь ответила она ему. — Домин Грах.

Из толпы последовали одобряющие выкрики.

— Что это значит? — взглянула я на Дагона.

— Ничего особенного, — спокойно ответил он, — уже скоро отправимся домой, моя пташка.

Поцеловал меня в уголок рта и медленным шагом двинулся к костру. Я рассеянно смотрела вслед, ощущая — сейчас случится что-то плохое.

Рядом зазвучала диковатая, немного жуткая мелодия. Орки вторили ей хлопками.

Дагон подошел к девушке, что-то сказал и слегка улыбнулся, она же ответила ему широкой, искренней улыбкой. Подхватив ее на руки, орк бережно уложил девицу на алтарь. Орки ликовали. Дагон бросил задумчивый взгляд на Арну и зачем-то отвернул ее лицо в сторону, она же напоминала безвольную марионетку или послушного питомца, который покорен волей своего хозяина.

Дагон, мой орк, тот, кого я готова была любить и остаться здесь навсегда, чтобы быть рядом, рывком приподнял холщовую тунику Арны и я заметила, что никакой больше одежду на ней нет. Даже со своего места я могла лицезреть все! Он распустил завязки на своих штанах, вклинился меж широко разведенных ног девушки и…

— Боже, — всхлипнула я, закрывая глаза руками лишь не видеть этого ужаса.

Сзади мою талию обвили тонкие руки, а в уши полился ядовитый голос Исы:

— Не нравится? А как же ты собиралась делить с ним ложе каждую ночь?

— Уйди, — пискнула я.

Уходить она и не собиралась, силой оторвала мои руки от лица, заставляя видеть все. Крепко прижалась ко мне сзади.

— Знаешь ли ты, почему это происходит? — продолжала она. — Эти девушки стали свободными. Теперь они смогут воевать вместе с мужчинами, участвовать в набегах. В случае поражения их не ждет быстрая и легкая смерть. Враг будет долго измываться над ними, их будут пытать и насиловать. А никто, кроме достойного орка, не должен получить девственность воительницы. Поэтому, так будет всегда. Тебе придется всегда смотреть на такое, если выберут его. Ты сможешь?

— Нет, — сорвался с моих губ обреченный шепот.

— А я смогу. Меня воспитывали так, что я смогу принять любое его действие. Ты здесь чужая, никогда не сможешь стать своей. Зачем так усиленно пытаешься? Этот мужчина не для тебя, он подходит лишь мне. Смирись с этим.

Когда она отпустила, я развернулась и опрометью бросилась бежать. Быстрее и подальше. Паника подгоняла меня и помогала двигаться быстрее.

Даже не знаю, как я оказалась в храме, сколько прошло времени и как мне вообще удалось выскользнуть за пределы города, а потом найти в ночном лесу храм.

Где нахожусь, я осознала лишь когда ощутила спиной прохладу алтаря, а перед глазами заплясали золотистые нити. Сердито отмахнувшись от них, я горько зарыдала и совсем не изящно — ревела в голос, сотрясалась в истерике всем телом.

Произошедшее оставляло горький след ужаса, отвращения и боли. Мне казалось, что сердце вырвали из груди, но я не умерла, а продолжаю мучиться из-за зияющей дыры в груди.

Дикари эти орки! Варвары и извращенцы! Устраивать такое при всех, восторгаться и наблюдать — как их можно считать нормальными?

И Дагон тоже хорош. Домой мы скоро отправимся, как же!

Так плохо мне еще никогда не было. Я даже предательство отца не ощущала столь остро и невыносимо.

Боже, а я готова была остаться с ним…

Даже в самом страшном сне мне бы не приснилось подобное.