(не)мой шанс на счастье

— Шестнадцать сорок пять.

— О! — вырвалось у нее. Неужели стресс так на нее подействовал, что она отрубилась в неудобной позе так надолго?

Но уже через пару минут ей было не до расспросов. Место на шее, куда когда-то давно впились клыки Тамира Алдарова, будто раскалилось и к коже захотелось прижать что-нибудь прохладное. Иру ввели в большой кабинет и оставили наедине с его хозяином, сидевшим за большим удобным столом в кресле. Он напряженно всматривался в монитор ноутбука, а при ее появлении оторвал от него свой взгляд, и какая-то тень побежала по его лицу. Ирина не позволила себе скукожиться и расправила плечи, хотя чувствовала, что на грани истерики. Непокорным движением головы отбросила со лба удлиненную ассиметричную челку и отбросила небрежно заплетенную косу за спину. Находясь под темным давящим взглядом Тамира, окруженная его тяжелой энергетикой, внушившей ей желание тут же упасть на колени и вымаливать прощение, Ира боролась с собой. Преодолев себя и, приподняв подбородок, она прямо посмотрела в черные, горящие алыми зрачками, глаза. Ей не за что просить прощения, пришло неожиданно твердое знание. Странно, однако сейчас она не боялась Алдарова, ибо на кону стояла жизнь ее дочери. А за Еву она будет сражаться до последнего вздоха хоть с самим дьяволом!

Тамир поднялся и обошел свой стол. Встал сбоку и прислонился к нему бедром. Сложил руки на могучей груди и хранил гнетущее молчание. И ни на мгновение не отпускал взгляд Ирины. Толи к радости, то ли к удовольствию она смело выдерживала его напор. Он хмыкнул — девчонка решила потягаться с ним?

Тишина повисла такая, что казалось, из ее плотных нитей можно было ткать настоящее полотно. Спустя минуту-другую, Ира упрямо пождала губы, понимая, что больше не в силах справиться с подавляющей аурой и скрытой мощью оборотня. Тем более, такого, ведь в зрачках Тамира плескалось красное зарево. И Ира непроизвольно провела параллель — то были глаза и ее дочери. Уголки губ оборотня дрогнули в подобии улыбки, больше похожей на оскал, обнаживший клыки и не предвещавшей ничего хорошего. Когда Тамир первым разорвал тягостное молчание, по позвоночнику Иры поползли мурашки, вызвавшие немного жуткое ощущение.

— Ты ведь понимаешь, Ира, какую глупость совершила.

— Попытаться защитить свое дитя — глупость? — с вызовом спросила она.

— Она не только твое дитя, но еще и мое.

— Тамир, в очередной раз говорю тебе…

— Что я ошибся? — перебил он ее, скептически приподняв бровь. — Не лги мне, Ириша, а главное — себе. Я учуял СВОЮ кровь. Ошибка исключена, — заключил он, ставя точку в бесполезном споре.

Ира сделала шаг в его сторону, и даже протянула было руку вперед, но затем импульсивно прижала ее к себе, подавив порыв положить ладонь на мощную грудь оборотня, запустить пальцы в густые, чуть жесткие волосы… Ира сглотнула, прогоняя наваждение. А он, будто прочитав ее мысли, прищурился и раздул ноздри.

Прочувствовав ее желание коснуться его, у Тамира свело мышцы живота, куда стремительно рванулась кровь, разжигая огонь страсти. Луна светлоликая! Он до умопомрачения хотел ее, а зверь внутри него умирал от желания, почти осязая прикосновения рук девушки к шерсти, жаждая ее ласки. Перед воспаленным воображением уже дрожало зыбкое видение, в котором Ирина обнимала шею могучего волка и гладила, гладила…

Тамир спрятал руки, до хруста сжатые в кулаки, пытаясь стряхнуть морок и вернуться в реальный, выкручивающий его нутро для боли, мир. Ведь существовали эти десятки условных, трижды проклятых «но». И ее проступок.

— Что мешает тебе сделать вид, будто ничего не произошло? — с надеждой спросила она, заглядывая ему в глаза.

Его губы изогнулись в кривой усмешке; он словно удивился ее непонятливости.

— Ты, Ира. Ты и дочь.

— Но…, — начала было она, на лице отразились растерянность и недоумение.

Ира отступила, стоило Тамиру приблизиться. Он обошел ее по кругу, вгоняя тело в нестерпимый жар. Щеки Ирины вспыхнули. Господи, да когда он перестанет так реагировать? Ей даже вспоминать единственную ночь было жарко, не говоря уже о такой непосредственной близости оборотня. Она после той ночи ни об одном другом мужчине и думать не могла. И, если честно, никого не хотела. Никто не мог всколыхнуть в ее сердце ответного чувства, никто не в силах был затмить именно этого оборотня. Любая мысль о других мужчинах воспринималась ею, как предательство. Да и вообще она сама изменилась. Кроме дочери никто не волновал ее. И с приездом Алдарова поводы для волнения преумножились.

— Но, — продолжил он, встав напротив, — ты совершила поступок, который я не могу оставить без наказания. Ответь, куда могла убежать девочка и я, возможно, облегчу твою участь.

— До моей участи мне нет дела, а вот моя дочь в безопасности. Вдали от тебя, — неожиданно резко для себя отозвалась Ира и воинственно сложила руки под грудью.

Тамир сжал челюсть, отчего на щеках заплясали желваки. Вот же упрямая!

— Где она? — с нажимом повторил он.

Угрюмое молчание послужило ему ответом.