(не) мой соавтор

«Привет», — в итоге написала я. «Не поверишь, сегодня День похищения пришельцами! Поздравляю».

«Угу. Извини, пишу статью, весь в ней».

Я вздохнула.

«И совсем не хочешь меня похитить?»

«В другой раз, Рэйн. Я очень много всего пропустил, пока мы писали Трикстер. Нужно навёрстывать, увы».

Я невесело улыбнулась.

«Конечно. Я понимаю. Удачи тебе».

«И тебе».

Разговор двух посторонних людей. С каждым разом мне хотелось писать ему всё меньше и меньше. А Ант практически не писал мне вообще.

Я отложила телефон и посмотрела в окно. В квартире Анта за задёрнутыми шторами горел свет, но его там не было: туда вселились другие жильцы по краткосрочному найму. Молчал чёртов телефон. А единственный раз, когда мне приснился кошмар, я выпила половину таблетки снотворного и повернулась на другой бок.

Редактура была завершена: история Трикстер и агента Пирса лежала на столе у переводчиков. Но мы существовали по отдельности. Я — и молчаливый Ант в совершенно другом городе. Ант, который больше не напишет ни строчки ни в одну историю. Словно кто-то, кого ты любишь, внезапно подменили.

Я всё ещё не могла себе этого представить. Нет, любой из нас может перестать писать, но бросить сознательно? Зная, как ты это любишь, и как хорошо это у тебя получается? Когда у тебя есть на это время, и ты не будешь ни в чём нуждаться?

Конечно, у него впереди десятилетия, и вряд ли он удержится от того, чтобы начать писать снова — через три года, через пять или через десять. Но это годы, пока Анта-писателя со мной рядом не будет. Не будет разговора пальцев, не будет мелодики одного и того же текста на двух разных экранах. Не будет новой истории, которую мы напишем вместе. Возможно, не будет вообще. Никогда.

Люблю ли я его — или его талант?

… А если честнее, захочет ли он, доктор наук и талантливый математик, оставаться рядом с девушкой, которая целыми днями пишет истории? С которой он в общем-то и познакомился на почве написания историй, и сблизился именно из-за них?

… С девушкой, занятие которой слишком точно и остро напоминает ему об отравленном прошлом и болезненном разрыве?

Ант хочет забыть о своём прошлом — а я ему напоминаю. Я пишу истории — Ант от них отрекается. Чёрт подери, ну почему у нас всё не как у людей?

И почему, почему, почему мы не можем писать вместе?

Потому что Ант не хочет писать, мягко сказал внутренний голос. Представь, что ты перестала писать сама: химия твоего мозга может сломаться в любой момент, ты же знаешь. Разве тебе не хотелось бы, чтобы он по-прежнему был рядом?

Да, но захочет ли он? Знает ли он вообще меня настоящую вне моих текстов? И захочет ли узнать? Ведь когда я отрываюсь от экрана, во мне остаётся не так уж много магии. Это всего лишь я. В любой девушке на улице куда больше необыкновенного.

Я обняла себя руками. Мне вдруг стало очень холодно.

Наверное, я всё ещё была эгоистичным ребёнком, который никак не мог повзрослеть и понять, что не всё случается по его желанию. Что иногда любимые люди просто выбирают не тебя и делают не то, что хочется тебе. Что иногда…

Поеду в Ростов, вдруг поняла я. Хватит.

Ныть и ничего не делать — последнее дело. А так я встречусь с Антом, обниму его, и вместе мы придумаем что-нибудь.

Ведь он мне нужен. Любой.

Наверное, сначала всё-таки нужно позвонить, мелькнуло в голове. Я всё-таки была не настолько сумасшедшей, чтобы сорваться в незнакомый город даже без адреса. К тому же Ант жил с семьёй, и вряд ли его родные будут рады незваной гостье.

Куда же я заснула телефон? Ладно, потом найду, решила я, и отправилась в душ.

Я уже застёгивала джинсы, когда телефон зазвонил: вреднющий кот умудрился загнать его лапой под кровать. Сердце тут же заколотилось. Ант ещё не звонил мне ни разу после Воробьёвых гор. Если это он…

Нет. Не он. Но номер смутно знакомый. Впрочем, сейчас узнаю.

— Меня уже почти нет дома, — рассеянно произнесла я, перебирая носки. — Но если вы хотите дать мне денег, возражать не буду.

— Снова идёшь на встречу с Антом?

Я поперхнулась.

— Лена, — медленно сказала я. — Ты когда-нибудь говорила, что тебе незачем жить, если Ант тебя бросит?

Молчание в трубке. Уж чего-чего, а этого вопроса она не ожидала.

— Ты ведь намекала на это, — тихо-тихо сказала я. — В своих текстах. Может быть, даже после того, как вы расстались. За что ты его так?

— Тот, кто вмешивается в чужую любовь, — помолчав, сказала Лена, — никогда не найдёт свою собственную.

Я вздохнула. Вот умеют люди бить по самому больному, а.

— Даже извиняться не буду, — сообщила я. — Что тебе нужно?

— Я просто… — Лена помолчала. — Мне очень жаль его. Ант многое пережил за последние недели, и ему нужно побыть одному. Ты же сама это понимаешь. Хотя бы дай ему время. Если он захочет, он выберет тебя.

«Но он этого не захочет», — прозвучало зловещим подтекстом. Чёрт, да её надо звать читать прогноз погоды. После пары таких анонсов народ противоураганные убежища начнёт строить.

— Ты умнее, старше и талантливее, — устало сказала я. — Так какого чёрта ты звонишь мне? Объясни ему это сама: у тебя получится куда убедительнее.

— Ты знаешь почему.