Не мой типаж, или "Любовь" по контракту (СИ)

Нет, он не смотрел на мой кусок мяса, он смотрел на меня, как оголодавший зверь на кусок свежего сырого мяса.

Чёрт! Да у него сейчас слюни потекут.

— Кондратьев! Меня есть нельзя! Я невкусная!

— Бестия моя, иди ко мне, — голосом удава из «Книги джунглей» говорил сейчас он.

— Кондратьев, вспомни, она сказала, что я уже старая! — выкрикнула я и указала пальцем на почти скрывшуюся за дверью нарушительницу моего спокойного ночного приёма пищи.

Егор тоже взглянул на застывшую в дверях девушку.

— Сколько было таблеток? — спросил он у неё.

— Я… не знаю… точно… — путалась в словах девушка.

— Сколько? — повторил он вопрос.

— Много, — сказала и скрылась за дверью.

Мы остались одни.

— Кондратьев, какие таблетки? — уточнила я, когда мужчина снова начал двигаться в мою сторону.

Мой взгляд метался от его лица к его ширинке и обратно.

— Не знаю точно, и нет желания догонять и спрашивать у этой идиотки. Сейчас, а точнее, уже длительное время, у меня совершенно другое желание.

Спрашивать о том, какое желание у него сейчас самое важное и первостепенное, я не стала, в целях самосохранения. В этих же целях я медленно обходила стол и просчитывала в уме скорость, с которой мне следует бежать, чтобы не попасть в руки этого озабоченного сексом красавчика. В принципе он постоянно им озабочен, такое у меня уже ранее сложилось мнение.

Но сейчас это был полный треш!

Чёрт, его желание было заразным, я чувствовала возбуждение.

Он ведь чётко давал понять, чем мы займёмся, как только я окажусь на расстоянии его вытянутой руки.

— Бестия моя, иди ко мне, — повторил мужчина, — ведь если бы я не уехал, мы занялись бы этим прямо в ванной.

И снова он прав! И мы оба это знаем!

Но он уехал! И сейчас под действием чего-то там. Мой взгляд снова на его ширинке.

— Кондратьев, тебе сейчас просто нужен секс? Это искусственное возбуждение. Разбирайся с этим сам, я тебе не секс-кукла. Сейчас для тебя нет разницы с кем, так что можешь просто подрочить. Твоя правая рука тебе в помощь!

Меня взбеленило то, что он прав, я хочу его, и поэтому я так грубо ему и ответила.

— Вот тут ты ошибаешься, я, уезжая, думал о тебе всю дорогу туда и обратно, мечтал, как буду стягивать эти штанишки и маечку с тебя.

— Неправда!

В запале я и не заметила, как, двигаясь по кругу, упустила момент, когда была напротив двери и могла сбежать. Поняла это только тогда, когда снова оказалась с другой стороны стола и увидела дверной проем за спиной Егора.

— Кондратьев, ты не знал, что я буду в этом!

— Это самые сексуальные барашки, которых я видел. Ты повесила пижаму на полотенцесушитель в ванной.

Я остановилась и переспросила:

— Барашки? А Лика говорит овечки, и они не сексуальные.

Это был мой промах, я задумалась и упустила момент, когда Егор сократил расстояние и почти поймал меня. Это послужило сигналом к немедленной самоликвидации с кухни.

Добежать до двери я почти успела, но была поймана. Дверь кухни открывалась в обе стороны, и я уже толкнула её вперёд, от себя, открывая, но попала в кольцо мужских рук и почувствовала, насколько мужчина возбуждён.

«Чёрт, да его членом сейчас можно дрова рубить!» — почему-то подумала я.

А в следующий момент чуть снова не стала жертвой своей задумчивости: дверное полотно с ускорением летело обратно на меня.

Кондратьев сориентировался быстрее и, развернувшись спиной к двери, принял удар на себя. Но, походу, его не сильно задело, так как он продолжал делать то, что уже начал, поймав меня.

Его руки лихорадочно мяли злополучную несексуальную пижаму. Я попыталась вырваться. Но мало того что он был сильнее меня, так меня саму накрывало желание. Он тёрся пахом об мою попу. Его щетина царапала кожу плеч и шеи.

Его желание становилось моим!

Чёрт, это точно заразно!

Он придавил меня к стене, мы всё так же стояли рядом с дверью, которая по инерции ещё раскачивалась туда и обратно. Я упиралась руками в стену и прижималась к ней правой щекой. Мысли цеплялись за уверенность неправильности и запретности происходящего.

— Кондратьев, не смей!

— Бедные барашки, — прошептал он.

Причём тут барашки, я не успела спросить, потому что в тишине кухни услышала треск ткани.

— Там же шнурок, — вырвалось само.

Дальше мыслить было трудно, его рука уже была там, где было влажно и горячо. Это подтверждало его уверенность в его же словах, что «секс у нас всегда по обоюдному согласию и желанию»!

— Бестия, моя бестия, ты сексуальна всегда!

А я уже и не могла скрывать своего желания, тело предавало разум и жило своей жизнью. И тот факт, что мы были на чужой кухне, в доме, полном людей, ни капельки уже не смущал.

Тело само прогибалось навстречу его телу.

Стена уже не была преградой к бегству, а стала точкой опоры. Наши движения были синхронны. Он уже был во мне и, как и в предыдущие разы, дарил чистое удовольствие, с той лишь разницей, что сейчас не было прелюдий и поцелуев. Его руки то сжимали мои бедра, то ощущались на моей груди, в такт его толчкам. То я чувствовала его пальцы, они сводили меня с ума. Пальцы одной руки были на шее, а второй ласкали мой клитор.