Не мой вариант

– Ты как? – интересуется Девон, прикладывая к моей правой щеке пакетик со льдом. Жмурясь от холода, я подношу к лицу руку, наши пальцы на мгновение соприкасаются, он убирает руку, позволяя мне самой прижимать к щеке лед. В животе у меня порхают бабочки – так действует нервный импульс от его прикосновения. Я глотаю слюну с надеждой продлить это чувство. Что поделать, если он такой сногсшибательный парень! Он не считает меня привлекательной – ну и ладно.

– Порядок! – отвечаю я с деланой жизнерадостностью. Если честно, голова болит, но я не уверена, что это от падения, – возможно, дело в голоде.

Я сижу за столиком в VIP-зоне клуба «Рейзор» – на огороженной территории в глубине помещения. Посетителей здесь почти нет, не считая горстки болельщиков около телевизора в углу. Надо понимать, что наплыв людей начинается здесь гораздо позже. К счастью, гремящая в клубе музыка здесь почти не слышна.

Девон возвышается надо мной. Чтобы заглянуть мне в глаза с целью проверить, не мутный ли у меня взгляд, ему приходится сесть на корточки. Я не могу не реагировать на исходящий от него пьянящий мужской запах дорогого одеколона, в котором угадывается летний морской бриз.

– Лихо ты грохнулась! Ладони и колени целы?

В такой близи золотые вкрапления в его глазах мерцают, как искры, на фоне бархатной лесной зелени радужки. Какой сексапильный, притягивающий, бездонный взгляд…

Хватит нанизывать эпитеты, Жизель!

– Ударилась, конечно, а так ничего.

– Завтра может появится пара синяков. Принести еще льда?

– Нет, спасибо, – я бы предпочла забыть о случившемся. Неприятное ощущение – барахтаться в смущении.

Он на долю секунды дотрагивается до моего колена.

– Когда ты на меня рухнула, я отпрянул, инстинктивно готовясь к подножке, – бормочет он.

– Меня качало между тобой и соседом по стойке. Куда еще мне было деваться?

Я представляю себя на четвереньках, упершейся в пол ладонями, чтобы не удариться об него лицом. Девон поднял меня, аккуратно держа за локти, потом приказал Эйдену, своему товарищу по команде – это и был мой сосед по стойке – принести из кухни лед. Не обращая внимания на танцующих, он отвел меня в VIP-зону. Я бы не удивилась, если бы он отнес меня туда на руках – зря, что ли, любовные романы переполнены такими красивыми сценами?

– Вон ты какой здоровяк! Одной мне тебя не опрокинуть, – продолжаю я возражать со слабой улыбкой. – Чтобы поставить тебе подножку, мне бы пришлось схитрить. Например, залезть к тебе в шкаф и неожиданно выпрыгнуть оттуда в темноте. Ты открываешь дверцу – а там я, прячусь в страшной маске среди твоих модных рубашек. – Я улыбаюсь, игнорируя боль. – Какой маски ты бы сильнее всего испугался? Фредди Крюгера? Майкла Майерса?

Он грустно усмехается.

– Меня пугают акулы. Ужас, какие у них зубы! Когда я в детстве смотрел «Челюсти», меня от страха выворачивало.

– Берегись, скоро я за тобой приду, – говорю я.

– Сперва тебе придется проникнуть ко мне в пентхаус. С частным лифтом это проблематично.

– Не стоит недооценивать упорство южанки, преследующей свою цель, – предупреждаю я его со смехом.

Я знаю, где он живет. Никогда там не была, и все же…

Он выпрямляется и снова богатырски возвышается надо мной.

– Мгновенное выздоровление! Тебе полезно падать на четвереньки. Знаю, я всегда так действую на женщин.

Я так закатываю глаза, что становится больно. Не помню, упоминала ли я его нахальство.

– Правда, из этого правила есть одно исключение – ты, – оговаривается он. – Тебя ничего не смутит.

Ну-ка, ну-ка… Что такое он говорит?

Я напрягаюсь, пытаясь расшифровать услышанное. Кажется, до меня дошло: он причислил меня к той же категории, что и все остальные. Мне должно быть все равно, но почему-то мне больно это слышать.

Я нервно сглатываю.

– Точно, это обо мне. Меня ничто не смутит: холодна, как лед.

Он недоуменно морщит лоб.

– Подожди, я совсем другое имел в виду…

– Не надо, я все поняла. Лишена эмоций, практически робот. Непробиваема. Забывчива. Невосприимчива к мужской сексуальности.

Он склоняет набок голову и складывает губы трубочкой, как будто погружается в раздумья, потом сует руки в карманы джинсов – так он показывает, что ему не по себе. Уж я-то знаю – в наблюдательности мне не откажешь.

– Таких мыслей у меня не было. Я хотел сказать совсем другое: что ты не такая, как другие девушки… Ладно, проехали, – он открывает рот, закрывает, ничего не добавив, потом все же произносит: – По-твоему, я сексуальный?

– Ну, знаешь ли… Нет.

На его лице ничего не прочесть.

– Тем лучше.

– Для меня ты староват.

Он фыркает, я не могу удержаться от улыбки, видя его удивление. Все-таки мне удалось задеть его за живое.

– Мне двадцать восемь, а ты что думала? Четыре года разницы – разве это много? – он ерошит себе волосы, но это не делает их менее сексуальными: в темно-шоколадной копне по-прежнему мерцают синие огоньки. Черт бы его подрал, он красавчик, как ни старается это скрыть.

Я заставляю себя безразлично пожать плечами.