(не)моё чудовище (СИ)

Поэтому я совершенно не удивляюсь, когда выхожу к небольшому озеру. Хотя какое там озеро… Так, пруд заболоченный. Именно здесь утки с цаплями и гнездились иногда по лету. Сейчас-то тут пусто, хотя по перьям, выхваченные лучом фонарика, понятно, что птичьи семейства здесь по-прежнему обитают. Просто зашкерились на ночь.

Но тут хорошо, правда. Небо уже покрывается россыпью звезд, да и луна смотрит так хитро-хитро, будто все знает и подозревает во всех смертных грехах. Но не осуждает. Просто смотрит и молчит.

Фу ты, блин, романтика…

Прудик так и тянет к себе. Не борюсь с влечением - иду, хотя то и дело подскальзываюсь на вязкой тине. Но на мне сапоги - мне бояться нечего. Поэтому смело иду даже в камыши.

Здесь тоже пахнет гнилью - но не такой, как в подвале. Это живая и плодородная гниль. Водная и травянистая. Чувствую себя забредшим к черпахе Тортиле Буратино.

Ну-с, где там мой золотой ключик от собственного театра, где все счастливы и поют?

Курить почему-то резко захотелось… Я ведь за целый день выкурила всего одну…

Снимаю с плеча рюкзак и запускаю руку в боковой кармашек. Ну, так и есть! На автомате положила, курилка несчастная. Сдохнуть мне, товарищи, от рака легких… Как пить дать - сдохнуть.

Чиркнув зажигалкой и поднеся огонек к сигарете, я инстинктивно вздрагиваю и оборачиваюсь на какой-то жутковатый и очень громкий хруст. Ничего особенного, но на этом мои инстинкты кончаются. От резкого движения нога едет по илистому и скользкому дну, и я подбитой птицей неловко взмахиваю руками, пытаясь удержать равновесие, но бестолку - шлепаюсь в камышах неловким тюленем, подняв не только кучу брызг, но и шум.

- Твою мать! - только и успела я взвизгнуть.

Ну блин! Ну не дура?

Отплевываясь и забирая мгновенно застывающими в холодной воде пальцами землю и ил, я пытаюсь встать. Упираясь пятками, чувствую, как вода забирается не только под штаны, но и под куртку, но сапоги только беспомощно елозят по дну, а толку - ноль.

Ну твою мать! Бл***!

Продолжая материться, я кое-как переворачиваюсь на колени и медленно ползу на берег.

Дыша, как астматик, но больше от страха, чем от сильной физической нагрузки (кажется, я никогда не вылезу из этого проклятого болота), я наконец чувствую сладостное облегчение, выбравшись твердую почву. И плевать, что она холодная. Зато надежная и безопасная.

А если я пиявок нахваталась?

Ужас!

Господи, как же холодно!

Стоит мне только об этом подумать, как зубы начинают предательски стучать.

Надо встать. И как можно быстрее идти домой. Промокшая спина и плечи - это еще полбеды. Но вот ноги и полные ледяной воды сапоги - очень даже приличная проблема. Бронхит и пневмония мне не нужны.

- Вероника? Какого хрена вы здесь забыли?!

Да что ты будешь делать?! Час от часу не легче!

- А вы, Лев Маркович? - безошибочно узнав звериный рык, бормочу я.

Опираясь руками о землю и вставая на колени, я принимаю почти нормальное вертикальное положение.

13. Вероника

Кажется, от размеров и роста этого бородатого дядьки даже сама земля вздрагивает, когда тот подходит и одним рывком за шкирку вздергивает меня вверх. Да хорошо так, у меня даже ноги от земли отрываются, и я повисаю в воздухе. Куртка, правда, опасно затрещала, но влажная ткань успешно выдерживает испытание.

Я смотрю в бородатую морду, даже не пытаясь скрыть весь свой ужас. В доме тоже было страшно. Но то в доме. Где я и покричать могла в случае чего, понадеявшись на помощь соседей, да и шандарахнуть по голове чем-нибудь твердым и увесистым.

А тут что? Лес. Вечер. На пару километров округи - ни души. А тут он - что ни на есть настоящий леший. Он что - следил за мной? И сейчас… Непотребства всякие творить будет?

Да бог с ними, непотребствами. Чай, не девочка, невинности лишилась давно. А если… прибьет? Он же огромный! Страшный! И реально сильный! Шейку свернет, в землице закопает и поминай, Самойлова, как тебя звали.

- Пустите! - хриплю я потерянно, чувствуя давление ворота на шею и подбородок.

Как ни странно, но бородач слушается. Опускает на землю, но крепко хватает за плечи, а потом как начинает щупать да крутить, оглядывая со всех сторон, что я не удерживаюсь - визжу:

- Вы что творите?!

- Вы промокли, - хмуро констатирует бородач.

- Да ну?! Да вы гений сыска, Лев Маркович!

- Какого черта вы в эту лужу полезли? Холодно! Заболеете!

- Поэтому мне надо быстрей домой! - я оперативно меняю интонацию голоса с истеричного на спокойный. Вроде бы так надо говорить с сумасшедшими, если не ошибаюсь. А то, что это чудовище - сумасшедший, я почему-то очень сильно подозреваю.

- До дома далеко, - заявляет вдруг Лев Маркович, - Замерзнете. Тут сторожка в двух шагах, быстрее будет.

- Какая сторожка?! - идея со спокойным тоном летит к чертям. Я откровенно паникую. - Не надо никакой сторожки! Не надо, я вам говорю! Не нада-а-а-а!