(Не) молчаливые слова

– Он ведь в первый встрече начал за всеми следить, – воскликнул Святослав. – Записывал что-то, как он говорит, для фигни свой. Спрашивал, что вы думаете и все смеялся при ответе. Ещё поправлял постоянно, где ударение не там. Да все смеются уже над этим. Какой-то разукрашенный индюк учит. Не работает, с книгами какими-то возится, даже не служил: не положено по здоровью и ста-а-атусу. Сколько, посмотри, на пальцах перстней, как у цыганок. По телевизору верно говорят, что запад мозги всем перебрал. Я точно знаю!

От своей тирады Святослав ещё больше разозлился на Антона. Когда все молчали, Святослав во все время своего разговора обращался к Григорию, но смотрел и ждал ответа брата, который совершенно не слушал и был занят рассматриванием своих колец, однако закончив, он начал улыбаться.

– У тебя проблемы с речью, а я как интеллигент пытался помочь. Ну а ответы местных действительно глупы, не посмеются над глупостью была бы ложью, а её тут и так достаточно. Записывал это я свои наблюдения, надо же понимать, когда сходишь с ума, если находишься с сумасшедшими, – смеясь проговорил он. – Сторожили ни в чем не понимают и смотрят только телевизор, но забавно, что они и телевизору не верят, считают себя с научной степенью и смеются над телевизионными ответами. Слышал про опасность сим-карты? – обратился снова он к Григорию. – Все смеются над Святославом, потому что ты смешон, но «индюк» интересное замечание. Мой же гардероб стоит примерно твоей зарплаты за 40 лет. Гляди сейчас возьму сим-карту, – начал он снова говорить немного помолчав, – на тебя направлю луч облучения и умрешь. Не от водки хотя бы, поэтому можно поблагодарить. Сколько в таких головах самомнения и нелепости. Из-за вас вся страна погружена в слякоть, грязь, бескультурье, а там, где её нет, так и погружена в ложь, невежество, – продолжал говорить Антон.

И он долго ещё перечислял бы, как всё задыхается от этой смердящей массы лжи, достигшая уже таких пределов, что обманутые себе начинают лгать, но выпустить все нарывы души, воспаленные ложью не удалось: Святослав перевернул стол, послышался грохот, и весь пол содрогнулся, Григорий отскочил к двери. Под разрухой без движений упал Антон.

Всё долго ещё стояли, словно время застыло. Только Григорий в тишине озарил вспышкой фотоаппарата дом. Вместо подсолнухов теперь был упавший стол, поломанная лавочка, Антон, сливавшийся с грязным полом, застывший Святослав и окно, озарявшие единственный свет.