Не молчи

Мама перевела на Полю удивленный взгляд. Словно зависла на пару мгновений. А потом рассмеялась.

–Девочка моя, я тебе десятки новых куплю!

Полина почему- то радость мамы не разделяла. Она чувствовала себя обделённой и одинокой. Слово «куплю» уже давно у нее не вызывало ни энтузиазма, ни радости. Ей всегда казалось, что этими самыми «подарками» родители словно бы откупаются от нее. И ведь правда, так оно и было, оказывается. Вот, папа, он ведь ей все время что- то покупал. А теперь? Теперь пропал, словно бы его никогда вовсе и не было в их жизни. А ведь ей казалось, что родители не пропадают… Ну как так? Был папа- и нет его…

Да и мама отдалялась от дочери все дальше. В школе начались проблемы. И дело было даже не в пресловутой тройке по русскому языку, а в отношении одноклассников. Полина была высокой и угловатой, за что суровым и беспощадным кворумом пресловутых «лидеров» получила прозвище клюшки. Девочки в ее возрасте уже в открытую заигрывали с мальчиками, а другие и вовсе уже с ними встречались и, как торжественным шепотом говорили в туалетах школы, даже «сосались». А ей было страшно взрослеть. И стыдно признаться, что она все еще играла в куклы и смотрела мультики.

Начались долгожданные каникулы- и на июль и август они с бабушкой уехали в деревню, к родственникам бабушки. А когда к сентябрю снова вернулись в уже пахнущий ранней осенью город, дома Полину ждал новый «папа».

Глава 2

Папа… Так она велела Поле называть его. Сама же Полина понимала, что никакой он не новый папа. Он просто чужой дядька с цепкими глазами. Такими, что словно гвоздями к полу прибивают. Ко всему прочему ещё и злой, как собака. Именно так Поля называла его в мыслях. И что только мама могла в нем найти? И почему смотрит на него с таким восторгом и обожанием? На саму Полину она так никогда не смотрела.

Отношения у них сразу не сложились. «Папа» словно бы делал одолжение, что живет с ними. Как- то Полина даже ненароком услышала, как он говорил, что, мол, терпит ее дочь только потому, что любит Людмилу. При самой Полине они почти никогда не разговаривали, лишь перекидывались общими односложными предложениями. А еще ей строго- настрого было запрещено заходить в «родительскую спальню», как пафосно, с придыханием называла мама свою комнату, куда теперь поселился и этот Дмитрий. Иногда Поля слышала доносящиеся оттуда странные звуки- и ей казалось, что мама то ли плачет, то ли жалобно стонет, что этот дядька делает ей больно. Даже порывалась пару раз ворваться туда и остановить его, чтобы он не мучал мамочку, но в нерешительности застывала рукой на дверной ручке.

Опасения ее были не напрасными. Этот Дмитрий был злым человеком, нехорошим. Она в сущности ничего о нем не знала- мать не рассказывала. Только то, о чем причитала бабушка. Что он ровесник матери, они вместе учились в школе и встречались. Что он «примак», который пришел на все готовенькое, сам неудачник, а сидит на шее у Людмилы. Наверное, не будь тех самых рассказов- настрополений бабули, может и не произошло бы то, что произошло…

Был вечер. «Семья», как опять же, торжественно называла их мать, ужинала на кухне- Людмила теперь все время готовила, и это было странно, потому что раньше на это никогда не хватало времени, ведь она так уставала на работе. Полине, честно говоря, есть совсем не хотелось. Травля в школе продолжалась. Каждый учебный день- каторга. Настроения никакого. Она ковыряла вилкой в тарелке, витая в своих мыслях, как вдруг услышала крик.

–Села ровно и взяла в руки приборы как человек!

От неожиданности вздрогнула и опрокинула стоящую возле отчима чашку с чаем на пол. Та разлетелась на десятки осколков, оставив по центру кухни светло-коричневую кляксу заварки.

–Растяпа невоспитанная! Что натворила! Встала и вылизала пол языком!

Внутри все встало колом. Сжала маленькие кулачки на худеньких ручках, вздернула нос.

–Не буду! – голос дрожащий, но решительный!

–Ах ты, сучка малолетняя! Я тебе сказал, быстро пол вылизала и чтоб блестел! Дармоедка! Ты эту чашку покупала, чтоб ее бить?! Только и можешь что на шее у матери сидеть! – не успокаивался он.

Поля и сама не помнила, откуда в ней взялась эта внутренняя сила.

– А ты ее, что ли, покупал?! Если тут кто и есть дармоед на шее у матери, так это ты!

Лицо Дмитрия потемнело от злости. Никогда еще Полина не видела, чтобы лицо человека выражало такую ярость. Оно как в фильмах ужасов, когда показывают, как под кожей селятся монстры, словно бы жило своей жизнью, играя желваками.