Не может быть. Парадоксы в рекламе, бизнесе и жизни

Это объясняет любимую фразу всех художников: «А я так вижу!». Это не снобизм, не высокомерие, не желание покрасоваться. Эта фраза имеет строгий математический смысл. То, что живописец считает главным, он передает безупречно. При условии, конечно, что его профессионализм и талант не подлежат сомнению. В остальном искажения неизбежны в силу неумолимых законов математики, о которых художник может ничего и не знать. Погрешности будут в любом случае. Просто они окажутся в разных местах у разных художников.

Теперь подумайте. Если не существует идеальной передачи трехмерного мира на плоскости, то не может быть и единственно правильной системы перспективы, с которой мы начали разговор в этой главе.

Что сделал Раушенбах? Составил дифференциальные уравнения работы мозга при зрительном восприятии и решил задачу отображения пространства на листе бумаги, используя методы математического анализа. В итоге классическая (линейная) перспектива оказалась ничем не лучше и ничем не хуже других возможных перспектив, абсолютно равноценных с точки зрения математики.

В отличие от скульптуры, любая картина — это обязательно некое приближение, которое будет содержать в себе ошибки.

Почему именно линейная перспектива была открыта первой и получила такое широкое распространение и признание? С математической точки зрения, это наиболее простой вариант. Поэтому интуитивно мастера эпохи Возрождения пришли к ней раньше. И, надо признать, это стало выдающимся достижением, великим переворотом в изобразительном искусстве. Ведь до этого художники умели передавать лишь вид отдельных предметов. Неудивительно, что учение о перспективе, которое, по сути, дало метод передачи пространства, было воспринято с восторгом и почти четыре века оставалось эталоном «правильного» изображения?

Эти соображения применимы к живописи вообще, во всех ее проявлениях. Что касается иконописи, то здесь присутствуют еще и богословские моменты, которые необходимо учитывать.

Если не существует идеальной передачи трехмерного мира на плоскости, то не может быть и единственно правильной системы перспективы.

Предполагается, что читатель воспринимает Икону как нечто большее, чем просто иллюстрацию к Священному Писанию и Священному Преданию. Икона органически входит в литургическую жизнь Православной Церкви и является одним из способов постижения священной Истины.

В Средние века перед иконописцами встала задача, неведомая искусству эпохи Возрождения: передать высший смысл так, чтобы верующий не нуждался ни в каких дополнительных комментариях к изображенному на иконе. Этот смысл должен быть понятен сразу.

Поэтому вполне допускались деформации показанных на иконе объектов, если этого требовала передача высшего смысла. Именно так и случилось с иконой «Новозаветная Троица».

В Средние века перед иконописцами встала новая задача: передать высший смысл так, чтобы верующий не нуждался ни в каких дополнительных комментариях к изображенному на иконе.

По мнению Б. В. Раушенбаха, для изображения Саваофа и Христа «равносущными» потребовалось объединить их аксонометрические седалища в единый престол, и сильная обратная перспектива стала естественным следствием этого слияния. Обратите внимание, что передние и задние ребра седалищ не параллельны, в результате чего объединение седалищ передано кривыми линиями.

Это говорит о том, что речь идет не о простом изображении одного престола в обратной перспективе, а об условном объединении изображений двух седалищ, повернутых в пространстве в соответствии с позами Саваофа и Иисуса Христа. Этот прием может трактоваться и как символ нераздельности Троицы.

Кстати, вы знаете, почему на иконе, которая называется все-таки «Троица», на престоле только Саваоф и Иисус? А где же третий ипостасный персонаж?

Продолжим. Еще один момент, важный для религиозной живописи. Стремление к повышению информативности картины.

Взгляните на клеймо (самостоятельный фрагмент) иконы «Никола Зарайский с житием» из собрания Нижегородского государственного художественного музея. Обратите внимание на изображение стола, на котором расставлены яства, чаши и прочее (рис. 155).

Мы опять встречаемся с обратной перспективой. В этом и множестве других аналогичных случаев при изображении горизонтальной поверхности, о которой надо дать больше информации, всегда возникает эффект обратной перспективы, поскольку её изображают при виде спереди — сверху.

Примечательно, что вектор действия механизма константности формы, то есть объективный фактор, связанный с особенностями человеческого зрения, в данном примере совпал с направлением действия фактора религиозно-символического.