Не на жизнь, а на смерть

Он подумал о Лизе, о том, как вела себя секретарша в университетском колледже. Что-то тут было не так. Лиза спала таким крепким сном, сном праведницы. Что это за запах у него в номере? Запах горячего жира, тостов и кофе. Завтрак. Внизу кто-то готовит завтрак, потея у раскаленных сковородок, разбивая яйца над пухлыми сосисками и кусками розовато-серого бекона. Стоило ему подумать о завтраке, как его желудок свело судорогой. Он был голоден, но от одной мысли о жареной пище его начало мутить. Во рту сразу же появился дурной привкус.

Когда он ел в последний раз? Один сэндвич по пути к Лизе. Два пакетика картофельных чипсов в «Боевом петухе». Господи, как есть хочется! Он быстро оделся, соображая, что нужно купить – рубашку, трусы, носки, – и устремился в столовую, сжимая в кулаке три таблетки парацетамола. Пригоршню дурилок.

Его не очень-то хотели обслуживать, но когда он сказал, что будет только хлопья и сок, официантка (каждый день новое лицо) сжалилась над ним и усадила за столик, накрытый на одного.

Он съел два пакетика хлопьев. Ухлопал хлопья. Мрачно улыбнулся и прошествовал к центральному столу, чтобы налить себе еще сока. И побольше. У сока был странный искусственный запах и еще более странный вкус. Но по крайней мере он был холодный, жидкий и с витамином С, который, как известно, снимает головную боль. Официантка принесла ему две свежие газеты. Ни в одной не было ничего заслуживающего внимания. Флайт еще не воспользовался его идеей насчет детального описания преступника. Может, он рассказал обо всем Кэт Фаррадэй, а она не дает делу ход, потому что имеет на него зуб? Все-таки его выходка здорово разозлила ее, не так ли? Может, на этот раз она решила поступить по-своему, чтобы показать ему, кто в доме хозяин. Ну и черт с ней. Если на то пошло, он не видел, чтобы хоть кто-то предложил что-нибудь лучше, высказал хотя бы одну идею. Никто не хочет совершить ошибку; они предпочитают сидеть сложа руки и ничего не делать. Господь всемогущий.

Когда первый утренний посетитель заказал яичницу с беконом и помидорами, Ребус допил апельсиновый сок и поспешно покинул столовую.

Придя в Отдел убийств, он сел за пишущую машинку и принялся печатать детальное описание членов банды. Он и в лучшие времена не отличался способностями к машинописи, но сегодня все еще усугублялось похмельным синдромом и своенравием пишущей машинки. Он никак не мог установить нужный интервал, и табулятор, похоже, не работал, и всякий раз, когда он нажимал не на ту клавишу, машинка начинала противно пищать.

– Иди ты к черту, – ругался он, пытаясь в очередной раз установить нужный интервал.

Наконец детальное описание было готово. Откровенно говоря, оно было похоже на сочинение шестиклассника, но это все же лучше, чем ничего. Он понес отпечатанные листки к себе в кабинет. На его столе лежала записка от Флайта:

«Джон, куда ты опять исчез? Я просмотрел сводки о пропавших без вести. Есть данные о том, что за последние сорок восемь часов в северной части города пропало пять женщин. Если два случая еще можно как-то объяснить, то остальные три более серьезны. Может, ты и прав, аппетит Оборотня растет. От статей в газетах пока никакого толку. Увидимся, когда кончишь трахать свою профессоршу».

Внизу стояла подпись: «Дж. Ф.». Интересно, как Флайт догадался о том, где он был вчера днем? Наивная догадка или хитроумный расчет? Ладно, не имеет значения. Гораздо более важно то, что пропало пять женщин. Если его подозрения оправдываются, то Оборотень начинает терять самоконтроль, а это значит, что он скоро совершит ошибку. Нужно лишь еще немного его раззадорить. Рассказ Джен Кроуфорд в данном случае может послужить неплохой приманкой. Нужно поговорить об этом с Флайтом – и с Фаррадэй. Они должны понять, что медлить больше нельзя. Три без вести пропавшие женщины. Значит, число жертв возросло до семи человек. Семь убийств. Никто не знает, когда закончится этот кошмар. Он снова почесал голову. Похмельный синдром возвращался с неизбежной стремительностью, чтобы нанести второй удар.

– Джон?

Она стояла в дверях с расширенными глазами, дрожа как в лихорадке.

– Лиза? – Он медленно поднялся на ноги. – Лиза, что случилось? Что?

Она рванулась навстречу ему. В ее глазах блестели слезы, а волосы слиплись от пота.

– Слава богу, – проговорила она, прижимаясь к нему, – я думала, я никогда… Я не знала, что делать, куда идти. В отеле сказали, что ты уже ушел. Сержант внизу разрешил мне подняться. Узнал по фотографии в газетах. Моей фотографии… – И тут она громко, отчаянно разрыдалась. Ребус оглаживал ее по спине, успокаивая, пытаясь понять, что же все-таки произошло.

– Лиза, – прошептал он, – расскажи мне обо всем. – Он усадил ее на стул, не прекращая легонько поглаживать ей шею, влажную от пота.

Она втянула на колени сумку, открыла ее и, достав из одного из трех отделений небольшой конверт, молча протянула Ребусу.

– Что это? – спросил он.

– Я получила это сегодня утром, – ответила она. – Пришло на мое имя, на мой адрес.