Не надейтесь на князей, на сынов человеческих

Миша был непревзойдённым англичанином в группе. Половину песен «Битлз» знал наизусть. В общаге почти в каждой комнате магнитофон, и обязательно записи «Битлз». Спросишь у Миши, о чём та или иная песня, сходу переведёт. Разбирался в английских диалектах. Мог с сестрой Доровских заспорить на английском о ливерпульском диалекте. Миша в любом деле профессор. А по жизни непритязательный, нос не задирал, на Зейскую ГЭС (об этом обязательно расскажу) с нами ездил, бетонщиком работал. В перерыве сядет в позу лотос, роба брезентуха и – лотос…

Упокой, Господи, душу раба Божьего Михаила и даруй ему Царствие Небесное. Я и отпевал Мишу. Лечили от одного, а болезнь в другом. До шестидесяти не дожил. Работал в Омском пароходстве. Частенько мы с ним виделись. Или я к нему в пароходство зайду, а то он в собор в келью мою заглянет.

– Ну что, отец Виталий, – скажет, – достойно есть, достойно пить будем!

– Запросто, – поддержу питейную тему. – Я-то не буду, мне ещё всенощную служить, а тебе могу кагора кружечку одну-другую-третью налить.

– Наливай, отец Виталий, чайку покрепче! Это благодатнее для нас с тобой!

Лучше меня знал Библию, святых отцов, разбирался в богословии, в иконописи. Если увидит незнакомую икону, обязательно разузнает, чей лик на ней изображён. Говорили с ним о конце света, современном состоянии церкви. Грустно иронизировал по поводу фарисействующих в миру и в церкви. Мыслил всегда нестандартно, неожиданно, не любил шаблоны, брать безоговорочно на веру. От Миши первого, пожалуй, услышал аргументы в пользу эпохи сталинизма. В девяностые годы как только не полоскали, не поносили вождя народов. Заговорили о нём, я начал про коллективизацию, тридцать седьмой год, на что Миша возразил:

– А ты не задумывался, как это оказалось, что под ноль разрушенная Гражданской войной страна вдруг стала индустриальной, образованной, деревенские пацаны выучились инженерами, учителями, главными конструкторами ракет и самолётов, генералами, маршалами. Наш институт не когда-нибудь, в ту самую эпоху, в 1951 году образовался. Кто-то очень старается выпятить в той эпохе одно и затемнить, убрать, замолчать, исказить другое. Вождь народов Гитлера заломал. А победителей не любят. Ой, не любят. Та же Америка всячески пытается примазаться к победе, но понимает, кто одолел Гитлера. И злится.

У Миши и о Солженицыне было мнение, отличное от распространённого, как-то в беседе затронули эту тему, он говорит:

– Давай мы с тобой порассуждаем. Солженицын умный человек, не желторотый юнец из глухомани, он позиционировал себя глобальным мыслителем, как это он в письмах с передовой допускал откровенные крамольные высказывания? Неужели не знал, что есть цензура? Сто процентов знал. Высшее образование, офицер, капитан. Мой отец рядовым воевал и то знал. Тогда что? А то, что попахивает самострелом. Ну, попаду под трибунал, зато останусь живым. Так рассуждал. А если человек подловатый в одном… Я был на встрече с ним в Омске, когда он ехал из Владивостока в Москву, тоже шоу устроил – заграничный гуру спустился с вершин учить тёмный народ, как ему жить надо. Ух, как взмыл от вопроса из зала: «Александр Исаевич, не получилось – вы метили в коммунизм, а попали в Россию?» Будто углей в штаны насыпали, подскочил! В больное ткнули… За это его запад на щит поднимал, жить безбедно давал… В Россию он попал…

В церковь Миша ходил не сказать, что часто. Исповедовался, но не у меня, причащался. Много раз обращался ко мне, кого-то из знакомых или родственников понадобилось крестить, отпеть, жилище кому-то освятить.

Отличная у нас была группа, отличные ребята на курсе. И преподаватели в большинстве своём… Легендарной личностью был декан нашего факультета Павел Николаевич Орлов. Я ещё не родился, он уже стал деканом гидротехнического. Доцент, кандидат технических наук. Высоченный и как Котовский лысый. Выйдет из своего кабинета в коридор, лысую голову из самого дальнего угла видать.

– Полундра, парни, – кто-нибудь скажет, – Паша идёт!

Лучше куда-нибудь юркнуть, не попасться на глаза. Особенно если звонок уже прозвенел:

Попадёшься под горячую руку, врежет, несмотря на все твои спортивные и другие заслуги:

– Кузнецов, ага, ты что тут прохлаждаешься, почему не на занятиях?

Было у него в речи это «ага». То и дело вставлял!

– Пять минут, ага, как лекции начались, а ты филонишь!

Не доходя до кинотеатра «Победа», был кафетерий, любили заскакивать перекусить. Продавались булочки, посыпанные дроблёными кедровыми орешками, с кусочком масла внутри. Булочка разрезается и туда масло. До того вкусные, до того сытные. Парочку с кофе уплетёшь и можно горы свернуть. Одно плохо, после кафетерия сломя голову бежишь на занятия. Пока своей очереди дождёшься, пока кофе пьёшь. Я ещё такой по натуре – сначала тяну до последнего (успею, чё там), потом лечу язык на плече. Бывало, наскочу на Павла Николаевича, он заагакает по своему обыкновению.

– Это что мы, ага, совсем краёв не видим? Закон для нас не писан? Когда взбредёт в голову, тогда и появляемся в институте! Звонок для кого звенел? Для меня?