Не надо было вмешиваться

В ответ донеслась матерная ругань с очень знакомым акцентом. Водитель и рад был бы вылезти, но машина успела достаточно глубоко зарыться в снег, и дверь просто не открывалась, встречая такое рыхлое и вместе с тем неподатливое препятствие. Подоспевший, наконец, шеф решил эту проблему быстро и кардинально, попросту врезав прикладом карабина по боковому стеклу. Стекло, не вынеся столь хамского обращения, тут же выразило протест, с неприятным шелестом осыпавшись вниз множеством крупных осколков. Шеф с видимым удовлетворением посмотрел на дело рук своих, чуть отступил назад и скомандовал:

– Покинуть машину! Живо!

Через разбитое окно на свет божий вылез… Ну кто бы мог подумать, какие люди – и без охраны! Пока без охраны. Перед ними собственной персоной предстал гарный западенский хлопчик Грицко Балюк. Слегка помятый, в разорванном пуховике, с распухшим ухом и царапинами на роже, но в целом живой и практически неповрежденный. И смотрел он так злобно, что, будь его взгляд материален, то испепелил бы не только тех, кто загнал его в этот проклятый снег, но и их машину, ближайшую рощу, а заодно, может быть, и пару кварталов не видимого отсюда города.

К счастью, паранормальные способности – удел научной фантастики, и пирокинезом Грицко не владел. Зато, как оказалось, умел летать, всего и надо-то было хорошенько дать ему в морду все тем же прикладом. Главное было не сломать ему челюсть, а то разговаривать толком не сможет, но шеф хорошо знал, куда и как бить. И даже удержался от того, чтобы добавить хлопцу тяжелыми ботинками по ребрам, хотя, Игорь это ясно видел, приложить мерзавца ему очень хотелось. Однако же не тронул, лишь голову склонил, глядя на вяло шевелящегося в снегу подчиненного. Теперь уже, похоже, бывшего подчиненного.

– У, кляты москали…

Ругался Грицко долго и изобретательно. При этом он с легкостью переходил с западенского суржика, в котором преобладали искаженные польские слова, на русский мат и обратно. Не было в этом потоке сквернословия только нормальной украинской речи – похоже, кроме «клятых москалей» других слов на этом языке Балюк и не знал. Игорю иногда начинало резать уши, а вот шеф слушал его спокойно и даже без особого интереса, только брови при звуках очередного, особо смачного проклятия приподнимал. Потом он осуждающе покачал головой и вдруг с силой впечатал приклад в лицо пленного, разом заставив его поперхнуться посреди фразы.

– Повторяться начал, – спокойно объяснил он удивленному Игорю. – Бери его – и пошли.

Грицко перевернулся на живот, кашляя и сплевывая кровью и осколками зубов. Сообразил, видать, что конкретно эти «москали» толерантностью и всепрощением не страдают и за хамство придется отвечать. Однако на команду встать не отреагировал. Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Игорь наклонился, взял его за шиворот и, оставляя позади глубокую борозду в снегу, потащил за собой – сейчас физическая сила и регулярные тренировки пришлись очень кстати, Балюк хоть и не пушинка, но и не слон, так что особых проблем не создал. Да и то сказать, тащить его было совсем недалеко.

– Представляешь, уже второй ремень на этих сволочей извожу сегодня, – пожаловался шеф, ловко скручивая пленному руки. Балюк что-то попытался сказать в ответ, но тут же получил по и без того пострадавшему лицу. – Молчи, когда не спрашивают.

Игорь кивнул, безучастно глядя на творимое безобразие. Слишком многое навалилось сегодня, и он банально устал, а ведь короткий зимний день еще даже не кончился, только-только начало смеркаться. Вот и чувствовал он сейчас то, что можно было охарактеризовать одним-единственным словом – отупение. Молча наблюдал, как шеф обездвиживает пленного, так же молча помог забросить его в багажник. По соседству с пробитым колесом и кучей мелочовки не слишком удобно, ну да ничего, потерпит, тем более что ехать недалеко, а места хватает. Грицко лишь проскрежетал что-то сквозь выбитые зубы – стукнулся, видать, и, наверное, больно, но вслух протестовать не посмел. Как же легко такие хамы ломаются…

Отпустило его, только когда они приехали к дому. Выбравшись из машины, Игорь взял полные руки снега, растер им лицо. Шеф смотрел сочувственно и понимающе, но лезть с помощью и советами не пытался, за что Игорь был ему благодарен. А вторая благодарность за то, что не торопил, и, кое-как оклемавшись, через несколько минут Игорь уже тащил Грицко наверх, в комнату, предупредив, что если тот позволит себе какое-нибудь непотребство вроде плевков, то будет за это бит жестоко и бесчеловечно. Судя по тому, что пленный висел мешком и не пытался дергаться, до него окончательно дошло, в какое незавидное положение он попал.